Концерт отменяется - стр. 5
Как только я прошла через оцепление, туда, где было посвободнее, у меня сразу возникло ощущение, будто я поднялась на сцену. Все столпившиеся зеваки сразу уставились на высокую зеленоглазую блондинку, так легко прошедшую туда, куда никому заходить нельзя, да еще и явно знакомую с подполковником полиции.
– В каком смысле? Тебе уже кто-то заказал расследование по этому делу? Может, тогда хоть ты нам толику ясности внесешь? – спросил Кирьянов.
Я посмотрела на лежащее недалеко накрытое простыней тело с растекшейся под головой лужей крови, а потом подняла глаза на здание. Двенадцать этажей. При этом тело лежит метрах в шести от стены – если бы он прыгал сам, наверное, лежал бы поближе. Редко кто кончает жизнь самоубийством, выпрыгнув с крыши с разбега.
– Разбежавшись, прыгнув со скалы… – пробормотала я. – Далековато он лежит, Володь.
– Молодец, но это я и без тебя знаю, – усмехнулся Кирьянов. – Тоже подумала, что сбросили его?
– Все может быть. Следы борьбы не обнаружили?
Полицейский подошел к телу и откинул покрывало. Только теперь я взглянула на погибшего внимательнее. Ему было лет тридцать пять, не более. Черные вьющиеся волосы, строгое, хоть и обезображенное ударом об асфальт, лицо. Довольно высокий, одет в серое пальто и брюки.
«Не джинсы, – отметила я. – Нечасто сейчас брюки увидишь».
На ногах черные ботинки – «оксфорды».
– С ним нашли какие-нибудь вещи? Может, сумку с документами? Смартфон? – спросила я, не поднимая глаз от тела на асфальте.
– Мы тоже подумали, что он бизнесмен или офисный работник, – отозвался Кирьянов. – Но нет. Ни сумки, ни документов в карманах, ни ключей. Нашли только это.
Он протянул какую-то сложенную вдвое бумажку, запечатанную в пластиковый пакетик. Улика. Повертев ее в руках, я поняла, что это билет.
«Джазовый вечер, живая музыка. Первым двадцати посетителям шампанское за счет заведения», – гласила надпись, подкрепляемая фотографией какого-то музыканта, явно чтобы передать всю необходимость посещения этого мероприятия.
– Концерт был вчера. Погибший там был или собирался прийти, но в силу вот этих обстоятельств, – я обвела взглядом тротуар, – не смог?
– Не уверен, что получится это узнать. – Кирьянов почесал затылок. – Билеты не именные, да и на входе никто данные не записывает. Если только поднять записи с камер…
– Если они там есть… – уточнила я.
Я задумалась.
«Безусловно, нужно будет сходить в этот бар, поговорить. Если он там был, то едва ли в толпе посетителей его могли заметить. Хотя… Кто в баре обладает лучшей памятью на лица? Охранник? Он запоминает только тех, кто доставил ему проблемы. Кто еще… Ну конечно! Бармен! Если этот человек подходил к барной стойке, его бы запомнили. Есть в нем что-то… Какой-то стиль».
Здесь стоит остановиться. Я не люблю такие туманные описания. Слишком много в них романтики и мало реальности. Нельзя найти преступника по характеристике «он стильный», или «красив как бог», или «в нем что-то есть». Рост, вес, прическа, цвет глаз, а еще родинки и шрамы подойдут куда лучше. Внешность – странная штука. Мы все непохожи друг на друга, но мало кто может сказать, чем именно. Что нас делает особенными? Рыжие отличаются от брюнетов, но и тех и других огромное количество. Множество людей с острым носом, и ничуть не меньшее множество – с тонкими губами.