Концерт отменяется - стр. 17
Когда я перелистнула несколько страниц, мне в глаза бросились фото рук погибшего. Или убитого? Я пока не определилась. Все те же тонкие ухоженные пальцы, так запомнившиеся мне с самого начала. И подпись: внутрисуставный перелом указательного и среднего пальцев правой руки.
– Вов… – позвала я, не поднимая глаз от фотографий.
– Что? – Кирьянов что-то сосредоточенно искал в компьютере. Рядом сиротливо стояла чашка с недопитым чаем.
– Ты знаешь, какова вероятность сломать при падении пальцы рук?
– Что? – Подполковник наконец повернулся ко мне. На лице застыло озадаченное выражение, по-видимому вызванное каким-то другими проблемами, а не моим вопросом.
– Пальцы он мог сломать, только если – гипотетически – приземлился на них. А точнее, они оказались между его телом и асфальтом. Ты же сам знаешь, чаще всего при падении происходят черепно-мозговые травмы, переломы позвоночника, потом идут переломы нижних конечностей, а уж потом – переломы ребер. Переломы пальцев рук в эту статистику вообще не входят.
– Так… – Теперь Кирьянов был точно сосредоточен на том, что говорила я. – К чему ты ведешь?
– К тому, что внутрисуставные переломы пальцев рук он не мог получить при падении. Скорее всего, ему их сломали.
Кирьянов откинулся на спинку кресла и посмотрел на меня.
– Так, ну, я не понимаю, зачем человеку могут ломать пальцы. Тем более всего два.
– Чтобы напугать, предупредить, простимулировать возврат долга…
– Да-да.
– Или чтобы он чего-то не мог сделать, – ответила я.
– А чем он занимался, мы так пока еще и не выяснили, – вертел в руках папку с фотографиями Кирьянов.
Я снова задумалась о возможных вариантах работы погибшего. Будь он моделью, ему бы, с большой долей вероятности, попортили бы лицо. С другой стороны, есть модели рук… Да и кому могло понадобиться ломать пальцы мужчине-модели? Я сталкивалась с ситуациями, когда богатые ухажеры пытались навредить (и у них это иногда получалось) девушкам-моделям, отказавшим им в… эм… совместном времяпрепровождении. Но ломать пальцы парню? Сейчас, конечно, время, когда свободными отношениями никого не удивишь, но…
– Чем таким он мог заниматься? – Я подняла глаза на Кирьянова.
Подполковник задумался, постукивая пальцами по столу. Любителю джазовой музыки, если судить по найденному на теле билету на концерт, зачем-то ломают два пальца, а затем выбрасывают из окна.
– Думаю, сначала нужно выяснить, кто он, – ответил Владимир после паузы. – По отпечаткам пальцев в базе он отсутствует. Так что опросим жильцов дома, близлежащие магазины, бары, рестораны. Кто-то должен был его видеть.
– Я поговорила с парой жильцов сегодня. Обрати внимание на этажи выше девятого. Кто-то поднимался туда ночью. Я, конечно, прошлась там и сама, но пока ничего не заметила. Выход на крышу закрыт на замок.
Кирьянов кивнул.
«Может быть, все эти опросы, осмотры и проверки действительно позволят нам узнать, кем был погибший. А может быть, он оказался в эту ночь там случайно или его привезли силой. И в этом случае никто из живущих в этом доме или посещающих окрестные бары его знать не может», – подумала я.
– Чем займешься ты? – Кирьянов сделал себе какие-то пометки в блокноте и снова посмотрел на меня.
Я никогда не отличалась особой любовью к искусству. Нет, конечно, музыку в машине я выбирала и даже помнила нескольких художников с их картинами на том простом основании, что их помнили все. Но отличить «семидесятников» от «восьмидесятников», а импрессионистов от экспрессионистов – это для меня было слишком. Как-то так сложилось, что моя работа редко сводила меня с деятелями мира искусств, а сама я хоть и ходила иногда в бар, когда там играли живую музыку, никогда не обращала внимания, что же, собственно, звучит. Пришла пора восполнить этот пробел в своем развитии.