Конь рыжий. Том 2 - стр. 32
– Капитан, ты нас в ничто превратил! – возмутился Ляпунов. – Были наши силы в городе! Подпольная организация социалистов-революционеров действовала! А возмущение народа – это разве не сила?!
– Если вы считаете, что именно этими силами разгромлены войска красных на западном и восточном фронтах и только под натиском названных вами сил большевики покинули город, сообщите об этом Гайде.
Полковники судили, рядили, возмущались беспардонными действиями какого-то капитанишки Гайды. Как смеет он низводить в ничто славное движение социалистов-революционеров! Кто он такой? И что происходит в ЧСНС, если капитаны позволяют себе подобные выходки?! О чем думает русский генерал Шокоров, командующий чехословацким корпусом? Или чехословаки сжевали русского генерала вместе с подтяжками?
Но ответ, составленный Ухоздвиговым, передали-таки по телеграфу.
Из аппарата поползла ответная змея из Ачинска:
«Полковникам Красноярска (без перечисления, скопом). По поводу вашей первой телеграммы ставлю известность Омское правительство о недопустимости подобных действий. Полковнику Дальчевскому за неподчинение приказам поручика Дымки, командующего чехословацкими вооруженными силами на востоке, объявляю выговор. Приказываю эшелону Дальчевского немедленно отойти исходную позицию на станцию Клюквенная и находиться в подчинении командующего поручика Дымки. Неисполнение приказа буду рассматривать как вызов Чехословацкому национальному совету и нашим вооруженным силам. По мере налаживания мостов и поврежденной линии железной дороги вверенные мне войска освободят Красноярск. Захваченных в плен красногвардейцев и интернационалистов водворить в тюрьму, тщательно проверить каждого, годных – зачислить на службу. Приступить немедленно формированию стрелкового полка и батареи. Исполнение данных указаний проверю лично. Переговоры закончены. Главнокомандующий чехословацкими вооруженными силами на Востоке – капитан Гайда. 22 часа 17 минут. Ачинск».
– Как вам это нравится, господа? – усмехнулся Ухоздвигов.
– Прекратите, капитан! – рявкнул Дальчевский; ему вообще было не до шуток. Слыхано ли: за неподчинение поручику – полковнику выговор! Отойти на исходные позиции в подчинение какого-то дрянного поручика! Это же издевательство над полковником. Он, Мстислав Леопольдович, не прапорщик и не поручик, в конце концов! – Подобных издевательств не позволяли себе комиссары Смольного!
– Смольный! – подхватил капитан Ухоздвигов. – До Бога далеко, Мстислав Леопольдович, а до Смольного еще дальше! Не забывайте: большевики делали свою революцию без помощи чехословацкого корпуса или каких-либо иностранных вооруженных сил. Вы, полковник, помогали большевикам со своим полком. И прошу не кричать на меня!
Ляпунов вздохнул: «Приказ Гайды придется выполнить, иначе мы вызовем огонь на себя не только со стороны Сибирского правительства, но и ЧСНС. А это вовсе не шутка».
– Плевать мне на ЧСНС! – ярился Дальчевский, оскорбленный от макушки до подошв сапог. – Ко всем свиньям Гайду с поручиком Дымкой. Можете отослать эшелон с любым офицером, но я не слуга поручику Дымке. Увольте, господа.
Полковники струхнули: если Дальчевский не выполнит приказа Гайды, возникнет большой конфликт, и кто знает, как его удастся уладить. Министр Прутов обещал Мстиславу Леопольдовичу воздействовать на Гайду, а губернские правители немедленно отзовут полковника, чтобы он возглавил отряд погони за совдеповцами.