Конь рыжий. Том 2 - стр. 28
Капитан Ухоздвигов иначе рассудил телеграмму Гайды. Она не так проста, как думают полковники. Спросил у начальника станции: был ли запрос из Ачинска о положении в Красноярске? Как же! Трижды за день. В час дня, в три часа и в пять, и все об одном и том же: ушли ли красные? Начальник станции инженер Скворцов на свой страх и риск в семнадцать часов дня телеграфировал в Ачинск: город полностью очищен от красных. Последние совдеповцы уплыли на пароходах «Тобол», «Сибиряк» и «Россия». И вдруг – ультиматум Гайды!..
– Не представляю, в чем дело, – недоумевал Скворцов.
– Вы свободны, – отослал капитан начальника станции. – Не будем спешить с ответом, господа, – и предложил обсудить телеграмму заново, поскольку он думает, что Гайда не случайно «забыл» о Средне-Сибирском стрелковом корпусе и о самом военном министре Сибирского правительства. – Тут большая политика!
– Какая может быть политика? – отмел Ляпунов. – Просто Гайду не информировал начальник станции Ачинск о поступивших телеграммах из Красноярска.
– Не будем наивными, господа, – предупредил капитан. – Все телеграфные запросы продиктованы самим Гайдой. Надо знать этого капитана! Дорога повреждена, местами взорваны мосты, и освободитель Гайда застрял в Ачинске.
– Ну, голубчик! Это у вас стихи, – презрительно сказал Каргаполов. – Не надо сочинять стихов!
Капитан сдержанно напомнил полковникам, что все-таки они схлопочут себе пощечину от Гайды.
– Фантазии, капитан! – возразил Ляпунов, а Каргаполов присовокупил:
– Ответ Бориса Геннадьевича считаю правильным. Гайда ждет сообщения: свободен ли Красноярск от совдеповцев?.. Только и всего.
– Действуйте, – отмахнулся капитан.
Ляпунов подозвал одного из офицеров и попросил его отнести на телеграф составленный ответ.
В девять часов вечера при свете прожекторов подошел к станции эшелон «главкома армии белых» Дальчевского; паровоз пыхтел впереди и еще один паровоз сзади.
На перроне играл духовой оркестр; офицеры, у кого имелось оружие, в честь прихода эшелона стреляли из револьверов. Из двух классных вагонов высыпали семьдесят три беспогонника, а с ними в кителе при золотом крестике – Мстислав Леопольдович. Жена кинулась к нему с перрона, а вслед за нею Ляпунов, Каргаполов и Коротковский. Были лобызания, поздравления с победою над большевиками, и воители Дальчевского – сто пятьдесят казаков и триста пятьдесят солдат – выстроились вдоль эшелона. За двумя классными вагонами следовали обыкновенные, пассажирские с казаками и солдатами; в товарных ржали лошади.
Выстроив свою армию, Дальчевский подошел к полковнику и торжественно отрапортовал: Клюквенский фронт красных уничтожен. Захвачено пленными тысяча двести и собрано совдеповцев по пути следования пятьсот семьдесят. Трофеи: две тысячи винтовок, два станковых и три ручных пулемета, три трехдюймовых пушки в полной исправности. Бои были жестокими, но потерь со стороны армии Дальчевского – единицы, его орлы дрались отчаянно. И ни слова о пяти чехословацких эшелонах, захвативших Канск и Нижнеудинск, массированным ударом разгромивших Клюквенский фронт красных.
Над перроном причудливо переплетались световые рукава прожекторов – синих, зеленых и слепяще-белых, – светились гирлянды электролампочек с пихтовыми ветками по проволоке. Все это подготовлено было под личным руководством начальника станции инженера Скворцова.