Комплексное ЗЛО. Шкафы и Шпионки - стр. 6
– Заклинание правильное и долгосрочное. Ты скорее всего ошиблась где-то в плетении, – тут же заупрямился старик.
Правда, пререкаться со мной не стал и сразу же утопал в хранилище за сборником заклятий. В нем-то мой ворчливый друг и вычитал магическую формулу, что вызвала синий апокалипсис с волосами. Вернулся библиотекарь быстро, по-деловому держа под мышкой нужный сборник.
– Девочка моя, а хочешь чаю? – опомнился неожиданно старик.
К слову, только настолько пожилым людям я прощала подобное обращение. Они так и к тетке глубоко за пятьдесят обратиться могут и к ребенку трехлетнему. Там, на границе жизни и вершине мудрости, все в их глазах становятся неразумными детьми.
– К слову, вояку этого тоже можешь чаем напоследок угостить, – загремел чашками Руф, не дожидаясь моего ответа, – хоть за истеричку отомстишь.
Именно в этот момент с подачи зловредного старикана у меня созрел гениальный план по сохранению своего рабочего места.
Где-то через полчаса увлеченных споров над неудачным заклинанием, его наконец удалось развеять. После чего я сразу же наложила проверенное годами плетение, окрашивая волосы в черный цвет. Руф только чертыхался и ворчал: “Кому пришло в голову создавать магическую формулу для стойкого окрашивания в исключительно синий цвет?! Что за растрата потенциала и волшебства на непотребства?!”. Я же, тепло распрощавшись со стариком, пообещала к нему заглядывать, а если придется сменить не только работу, но и город, закидывать его вестниками с подробными рассказами о новой жизни.
Покинув пределы вотчины господина Прота, двинулась в сторону собственного класса, где также располагалась лаборатория для создания зелий. Старика в свой коварный план я посвящать не стала. Ибо одна из главных заповедей Академии Спецтьмы: хороший свидетель – мертвый свидетель. Да и подставлять Руфа под неприятности не хотелось. То, что я задумала, было наказуемо и преследовалось по закону. Отдел контроля за оборотом зелий легко может возбудиться и переворошить всю академию в поисках доказательств нелегальной деятельности. А создание снадобья пятого класса опасности явно попадало под это определение.
К слову сказать, ничего смертоносного я готовить не собиралась – всего-то слабительное вечного действия. Ну или очень, очень длительного. Зависит от магического потенциала, отравленного и его здоровья. Специфика зелья заключалось в том, что один из его компонентов осаживался в организме и вызывал постоянное несварение до тех пор, пока не будет принят антидот. Проблемы с ОКЗОЗом (тот самый отдел контроля) и пятый класс опасности слабительного исходили из двух его характеристик: вечное и необнаружимое. Ни один артефакт или заклинания не оповестят отравляемого о том, что в его чае что-то лишнее. Как и последующие экспертизы и тесты не покажут ничего эдакого в напитке или еде. Но в организме, конечно, опытный целитель подобную аномалию безусловно обнаружит, только сделать ничего не сможет. Зелье так сильно распространялось по организму жертвы, что потерпевшего проще было убить, чем спасти.
Звучит жутко, пугающе и как идеальный способ избавиться от всех неугодных. Вот только на деле все гораздо сложнее. В сообществе зельеваров известно всего около тридцати таких снадобий, и все они находятся в запрещенном списке ОКЗОЗа. В составах сплошь и рядом уникальные ингредиенты (типа слез непорочной мыши, собранных в день красной луны* на перекрестке семи дорог), находящиеся под строгим контролем вышеупомянутого отдела. Но изюминка в том, что моего слабительного там нет и быть не может.