Комиссар - стр. 3
Щербатов медленно кивнул.
– Да, я понимаю. Имя мое вы уже знаете, потому представляться кажется излишним. Простите, что не могу подняться на ноги, – Щербатов с видимым усилием сел в постели, откинулся на подушку. – Пригласил бы вас сесть, но некуда, я гостей не ожидал.
– Не страшно, – ответила Саша. Села прямо на широкой подоконник, подальше от больного, но так, чтоб хорошо его видеть. Средних лет мужчина, широкоплечий и крепкий – болезнь не иссушила его. Почти полностью облысевший, только по вискам и затылку идет венчик волос. Недлинная, еще недавно явно аккуратная борода, чуть запущенные усы. Широкие низкие скулы, массивный нос. В разрезе глаз есть что-то татарское. Отнюдь не красавец, но лицо открытое, располагающее. Признаки болезни налицо: сыпь, испарина, неровное дыхание. Такое не подделаешь.
Комнату постепенно наполнял сырой петроградский воздух. Саша привычно улыбнулась. Всегда улыбайся людям, учил Моисей Соломонович.
– Я понимаю, что вряд ли вы хотите сейчас разговаривать, тем более со мной. Но если вы немного подумаете, то поймете, что эта беседа и в ваших интересах тоже. Расскажите о себе. В свободной форме. И я должна посмотреть на ваши документы.
– Паспорт и офицерская книжка на столе, возьмите, – Щербатов поколебался немного. – Не думаю, что я обязан отчитываться перед вашим ведомством. Но скрывать мне нечего, да и нет ничего особенного в моей биографии. Родился здесь, в Петербурге. Отец мой, дед и прадед служили Отечеству, так что и мой жизненный путь был предопределен. Окончил физико-математический факультет Санкт-Петербургского университета, затем Николаевскую Академию Генштаба. Поступил в действующую армию…
Саша слушала, сверяясь с документами и досье. Ее больше интересовало сейчас не что Щербатов говорил, а как. Она нередко беседовала с военными, и многие из них не могли скрыть, что необходимость разговаривать с ней – большевичкой, еврейкой, бабой наконец – оскорбляет их. Они раздражались, возмущались, отмалчивались. Щербатов же говорил спокойно и серьезно, будто бы видел в ней равную. Видимо, не в его обыкновении тратить силы на беспомощную злобу. Тем более что сил у него действительно оставалось немного.
Стакан у постели больного был пуст. Саша осторожно подошла и наполнила его водой из своей фляжки. Достать чистую воду в Петрограде стало не так уж просто в эти дни.
Щербатов слабо улыбнулся. Вместе с водой принял лекарство из стоящего у постели пузырька.
– Хинин, – пояснил он. – От лихорадки.
Надо же, отметила про себя Саша, лекарство есть у него. И наволочка не настолько несвежая, как была бы, если б ее не меняли с начала болезни. Кто-то явно ухаживает за ним, пусть и нечасто…
– Я могу оставить открытым окно, – сказала Саша, – чтоб вы могли видеть небо.
– Весьма любезно с вашей стороны. Ладно, переходите уже к своим вопросам. Я отвечу.
– Зачем вы прибыли в Петроград? – спросила Саша.
– Думал найти родных, сослуживцев, друзей. Нашел только сыпной тиф, как видите.
– Что вы намерены делать в будущем?
– Затруднительно планировать будущее в моем положении. Я, конечно, понимаю, к чему вы клоните, Александра Иосифовна. Вы хотите, чтоб я поступил на службу в вашу Красную армию.
Саша кивнула. Щербатов был честен с ней, и она тоже не видела смысла в экивоках.