Комиссар, часть 3. Завершившие войну - стр. 22

На лед речки только вышли, когда ветер от моста донес сначала пару одиночных винтовочных выстрелов, а затем беглый огонь. Само собой, опоздали. Бойцы, слыша стрельбу, тронули было коней увеличить аллюр. Командир рявкнула:

– Шагом! – и добавила спокойнее: – До поворота реки идем шагом, лошадям перевести дух надо.

Пока шли, винтовочную стрельбу перекрыл пулеметный стук из будки. Пулеметчик бил длинными, патронов на двадцать, очередями с короткими паузами – видимо, поправлял перекосившую в приемнике ленту. Винтовки стреляли все реже. Выехав первой за поворот реки, Аглая увидела фигурки вражеских бойцов в шинелях и башлыках, укрывшихся под берегом. Остановилась, дожидаясь, пока ее люди подтянутся.

Конных, само собой, заметили. Сквозь пулеметный грохот ветер донес крики. Одна фигурка бросилась от моста к будке. Кто-то показывал на них рукой, кто-то вскинул в их сторону винтовку. Суетиться не было смысла – кавалерия в конном строю всегда атакует пехоту грудью лошади на штык и лицом на пулю, положившись на божью волю и страх врага.

Аглая быстро обернулась на оба фланга своего строя:

– Пулеметчикам занять позиции! Подрывники и гренадеры – за мной! Остальным в клинки!

Набрала полную грудь воздуха:

– Отряд! Шашки-и-и…! – Первый прием, рука на эфес, клинок на ладонь из ножен. – К-б-о-ю-ю!

И криком выдохнула:

– Галопом! Марш!

Навстречу грянул редкий недружный залп, но смотреть, куда попали, было недосуг. Ветер ударил в лицо. Оставалось крепче держаться в седле и прижаться к гриве лошади. Когда расстояние до моста сократилось вдвое, стрелки белых уже просто поспешно дергали затворы и стреляли навскидку, не слушая ничьих команд. Позади загрохотали очереди обоих «льюисов», пулеметчик с правого берега бил по левому у моста, его напарник – наоборот. Это было уже слишком, редкая цепь стрелков бросилась бежать под мост, а из-под него на дальний берег или в кусты на ближнем.

Аглая осадила лошадь, соскочила на снег, рывком кинулась под крутой берег. Жестом указала сделать то же самое скакавшей за ней в колонну подрывной команде. Один за другим бойцы повторили ее маневр.

– Аким, ставь заряды на дальний конец моста! Ускоренным способом!

– Сделаем! – крикнул старший подрывник.

Повернулась к гренадерам:

– За мной, вперед меня не вылезать! Тимоха, готовь «фонарик», Мишка – «лимонки».

Лезть невысоко. Осторожно выглянула на секунду, убедилась, что прикинула верно – вылезли как раз с угла будки, справа от двери. Из обоих окошек-амбразур изнутри будет неудобно стрелять. Чтоб их достать, придется сильно высовываться, а этого Аглая не даст. Выбросила перед собой на снег карабин, перехватила, сдернула затвор с предохранительного взвода, вжала приклад в плечо, крикнула:

– Тимоха, первую давай, на крыльцо, дверь выбей!

Дверь начала открываться, Аглая тут же всадила в нее пулю. Вряд ли попала, но движение прекратилось. Передернула затвор и сразу вогнала вторую в мешки с песком в окошке рядом.

Тимоха-молотобоец, мужик и сам немаленький, и силы немалой, швырнул тяжелую гранату-пятифунтовку шагов на тридцать, не мудрствуя лукаво, прямо в приоткрытую дверь будки – если граната и отскочит, то не сильно далеко.

– Прячься!

Выждав взглядом через прицел еще пяток секунд – у пятифунтовки очень долгий замедлитель – Аглая сунулась вниз, пропуская взрыв над головой. Шутка ли, взрывчатки в ней вдвое больше, чем в трехдюймовом снаряде.