Командир подлодки. Стальные волки вермахта - стр. 2

На следующее утро Гейнц Френкель зашел за мной по дороге в школу.

– Я поговорил со стариком, – сказал он. – Отец был удивительно благоразумен для своего возраста. Предложил сначала получить аттестат об образовании, и тогда, если я не передумаю идти в море, он не будет препятствовать.

– Здорово! – сказал я.

– А ты? – спросил Гейнц. – Что сказала твоя мать?

– Ничего, потому что я ничего ей не говорил.

Смеясь, он похлопал меня по плечу:

– Ну, старина, значит, мы должны продолжать грызть науки.

Но мне было не до смеха. Днем я поехал в профессиональный совет при бирже труда, чтобы узнать об условиях обучения на юнгу.

Принимал меня точно не португальский король. Бледный желтолицый человек неодобрительно уставился на меня сквозь толстые стекла очков и спросил:

– Ты хочешь поступить в торговый флот, ты, малявка? А что скажут твои родители?

– Мама согласна, – соврал я.

– Тогда приходи с ней, – недоверчиво сказал он и снова стал листать бумаги, как будто меня тут и не было.

Скрепя сердце я объяснил ему, что хочу узнать, что я должен делать, чтобы поступить, и сколько это будет стоить. Он раздраженно поднял на меня глаза, выхватил какую-то бумагу и бросил ее передо мной, не тратя слов. Это был проспект Немецкого морского училища в Финкенвардере. Я поблагодарил и ушел.

Выйдя, я изучил брошюру. Я не смотрел на картинки, едва глянул в текст и просто искал, сколько времени займет обучение и сколько оно стоит. Там значилось: три месяца учебы и сумма в бумажных марках, немалая сумма. Больше того, взносы могли увеличить без предупреждения.

Я пошел по улице. В офисе газеты «Лейпцигские новости» я изучил страницу финансов и стал подсчитывать. Какое счастье! Моей девяносто одной шведской кроны вполне хватало.

Дома мама сидела перед мольбертом. Картина изображала оленей в лесу. Эту картину она рисовала уже много раз.

– Только представь, дорогой, дантист берет картину в оплату. Ему нравятся мои картины, и он уже нашел мне еще двух покупателей. – Ее щеки зарумянились. – Я могу просить по крайней мере тридцать золотых марок за каждую, сказал он. Если дела пойдут хорошо, я смогу рисовать две или три в неделю. Это двести сорок или триста марок в месяц, мой мальчик. Знаешь? Тогда мы сможем перестать торговать этими кружевами.

Я посмотрел на нее. Она опять была в своей стране несбыточных мечтаний. Я глубоко вздохнул:

– Хорошо, мама, но не лучше ли будет, если тебе придется кормить одним голодным меньше?

Она опустила кисть:

– Что ты имеешь в виду, Гюнтер?

– Думаю, мне пора подумать, как зарабатывать деньги.

– И что ты предполагаешь делать?

– Я хочу уйти в море.

Она встала. Мы смотрели друг на друга.

Я быстро сказал:

– Посмотри, я получил программу морского училища в Финкенвардере. Плата не такая уж большая, можно заплатить моими шведскими деньгами. А потом…

Она прервала меня:

– Ты правда хочешь уйти в море?

– Да, – сказал я. – Правда. Ты ведь знаешь сама.

Она ничего не сказала, только наклонила голову. Потом тихо и неуверенно произнесла:

– Если так, я не буду стоять на твоем пути.

Мореходное училище в Финкенвардере размещалось в большом красном кирпичном здании на берегу реки. В течение дня мы могли видеть корабли, плывущие мимо, а по ночам по реке двигались огоньки. Когда мы лежали в своих дортуарах и не могли ничего видеть, мы слышали гудки пароходов и мечтали попасть на борт и плыть в неведомое.