Командир подлодки. Стальные волки вермахта - стр. 12

– С ума сошел, – все, что он сказал мне.

Это был конец. Я пошел в трюм помогать другим выгружать мусор.

После трех часов первый офицер проводил капитана к трапу. Старый Козел был в шелковом костюме, в белой фуражке и держался строго, с достоинством.

– Он собирается заявить в полицию, – сказал Крамер.

Мы стояли у поручня и смотрели, как они отбывали на моторке.

После четырех часов мне стало плохо. Я думал о Зиппеле, ожидающем меня в кафе «Чикита». Каждый раз, поднимая ведро на палубу, я смотрел, не покажется ли он на набережной. В шесть часов мы закончили работу и стояли у перил.

– Смотрите, – сказал Крамер, показывая на шлюпку, идущую от пристани прямо к нам.

На веслах сидел цветной, а Зиппель, одетый в белое, сидел на заднем сиденье, наблюдая. Он появился, чтобы показать себя.

Из гавани вышла вторая лодка, моторка, и тоже быстро пошла к нам. Справа и слева неслись белые усы пены, на корме застыла высокая фигура Старого Козла. Расстояние между лодками уменьшалось. Зиппель смотрел, как гребет его мальчик, не замечая ничего вокруг. К этому времени вся команда «Гамбурга» собралась у поручня и смотрела спектакль. Мы стояли как зачарованные. Только Витачек проявил мужество: он помахал Зиппелю и показал на преследователя. Зиппель, ослепленный гордостью, не обернулся. Оказавшись на небольшом расстоянии, он приложил руки ко рту и закричал:

– Я свободный гражданин США!

Старый Козел был теперь совсем близко. Удивленный шумом мотора, Зиппель обернулся и в следующий момент извивался, как белый кролик в руке охотника. Катер подошел к трапу. Старый Козел, волоча Зиппеля за шиворот, быстро прошел в свою каюту.

Я не видел Зиппеля в этот вечер. Он вернулся, когда я уже спал. Поздравления в честь его возвращения продолжались слишком долго. Каждый хотел приветствовать его. Первый, второй, третий помощники и, наконец, с наибольшим энтузиазмом боцман.

Воскресная служба на следующий день была назначена на десять часов. Служба всегда проходит на земле, на море только в спокойную погоду. Капитан настаивал, чтобы присутствовали все.

– Он из Восточной Фрисландии, – сказал Крамер саркастически. – С тех пор как они съели святого Бонифация, у них святость в животе.

Сначала мы пели песню. Старый Козел вынул скрипку из футляра и сдул пыль. Он неторопливо натер смычок канифолью и елейно предложил: «Споем гимн номер 67». Он приложил скрипку к подбородку и запел высоким царапающим голосом:

– Бог привел нас так далеко, щедрость его велика.

Зиппель стоял рядом со мной и пел. Он благодарил Бога кривым ртом, потому что его лицо распухло после приветствий боцмана.

3 сентября мы ушли из Пенсаколы. Корабль был перегружен, а на борту оставалось только двадцать человек из команды. Ни один дезертир не вернулся. Было раннее утро, солнце еще не поднялось над горизонтом. Мы подняли якорь и запели песню «Возвращение домой». Я думаю, это самая прекрасная песня. В каждом плавании она поется только один раз, когда поднимают якорь в последний раз на пути к дому. Боцман запел первым, потом присоединились другие:

Паруса развернулись, и через несколько часов Пенсакола лежала далеко позади, бледная и нереальная, как будто мы никогда не ходили по ее пыльным улицам.