Коллекция недоразумений. Принцип матрёшки - стр. 3

…После ухода бесцеремонных отцовских сослуживцев в гостиной оставались только подруги матери, пара дам, преподававших вместе с ней в университете какие-то гуманитарные науки, и двое друзей Егора. С Ильей Егор дружил еще со школы. Тогда это был любимец всех учителей – и, как ни странно, одноклассников: веселый хулиган, шутя учившийся на одни пятерки, так же шутя потом закончивший мехмат МГУ и без особых усилий недавно защитивший докторскую диссертацию. Правда, со школьных времен Илья несколько потяжелел и полысел – что, однако, нисколько не мешало его сокрушительному успеху у всех девушек от двадцати до пятидесяти лет.

С Андреем Егор сдружился много позже – в Институте эндоскопической хирургии, куда оба пришли работать сразу после интернатуры. Оба были хоть и менее блистательны во время обучения, чем Илья, но все же достаточно хороши, чтобы их взяли на работу в столь достойное заведение – причем заметьте, без всякого блата! Было бы даже смешно представить себе, чтобы старший Силаков согласился использовать какие-то связи для того, чтобы помочь сыну устроиться на хорошую работу. Просто и Егор, и Андрей интернатуру проходили в том же институте.

Егор покорил сердце ныне покойного профессора Вилюшкина тем, что задавал больше вопросов, чем все остальные интерны, вместе взятые, и имел достаточно наглости, чтобы потом еще и проверять полученные ответы. Когда он в очередной раз рискнул поспорить с Вилюшкиным, оперируя информацией, почерпнутой накануне ночью из журнала Американского хирургического общества, тот не выдержал и сказал:

– Знаете, юноша, ежели вы такой умный, придется вам здесь поработать подольше. Вот тогда и посмотрим, будете ли вы продолжать спорить, когда количество ваших операций будет зависеть от моего доброго отношения к вам.

Честно говоря, спорить Егор продолжал и после интернатуры – только после смерти Вилюшкина это чаще всего не имело столь приятных последствий.

Андрей был анестезиологом в пятом поколении, и, похоже, все московские врачи были знакомыми его родителей. Для них сама его фамилия была своего рода гарантией наличия всего необходимого хорошему врачу – поэтому оказалось само собой разумеющимся, что он вполне годится для интернатуры, а потом и для ординатуры Института эндоскопической хирургии. В ординатуре-то они и сдружились с Егором, поскольку обнаружилось, что оба между операциями любят поиграть в шахматы. Потом нашлись и многие другие, жизненно важные для дружбы между двумя молодыми мужиками параметры сходства – и в результате Андрей вполне естественно влился в компанию школьных друзей Егора. Сегодня еще один из этой компании не смог прийти ни на кладбище, ни на поминки, хотя и знал Егорова отца уже много лет: как на грех, оказался в командировке.

Андрей, завидев Егора в дверях гостиной, налил полную рюмку водки и молча протянул ему. Егор сел рядом и послушно водку выпил. Илья, более сентиментальный, чем два врача, подвинул стул поближе и обнял Егора за плечи:

– Наверно, хуже всего то, что это как-то так внезапно… Когда человек долго болеет, к этому еще можно как-то подготовиться. А так…

Андрей, заметив, как напряглись скулы у Егора, прервал Илью:

– Хорош митинговать, математик. Ты не пробовал ни того, ни другого – и слава Богу. Так что помолчи пока.