Коллекция недоразумений. Принцип матрёшки - стр. 15
Правда, за эти полгода Егор еще ни разу не пропадал так надолго без объяснения причин. Собственно говоря, и желания-то пропадать так надолго у него не было. Поэтому сейчас уже явно пора было Машке позвонить и возобновить общение. И как тогда прикажете оставаться завтра у матери, чтобы продолжить обследование?
Ладно, решено: завтра он звонит Машке и привозит ее к себе домой, но уж во вторник вечером он снова ночует у матери. Ведь должен же где-то быть этот проклятый второй том?!
Утром, едва придя на работу, Егор понял, почему все эти дни не звонила сама Машка: оказывается, она еще в день смерти отца зачем-то пыталась Егору дозвониться, а его телефон был выключен. Она подумала, что он на операции, и решила выяснить, когда он освободится, – вот сестры ей все и сообщили. И Машка (вот же трепетная душа!) сама звонить не стала, чтобы ему не пришлось с ней разговаривать, если он этого не хочет.
Он прошел в ординаторскую, переоделся – через полтора часа предстояла операция, – и прислушался. В коридоре было тихо. Это значит, что завотделением, как водится, до работы еще не добрался, и можно пока расслабиться.
Егор заварил себе кофе в френч-прессе и заглянул в холодильник. Медсестры его любили, его слабость к кофе со сливками знали и обычно заботились о том, чтобы в холодильнике были именно такие сливки, как он любит: густые и жирные, почти в желтизну. Когда-то давно, будучи в Бремене на какой-то конференции, он на завтраке в отеле пил кофе с такими сливками – ароматными, нежно-кремового цвета, которые не текут, а ниспадают из сливочника в чашку… Естественно, точно таких же он в Москве не нашел (коровы в России, что ли, как-то по-другому доятся?) и смирился с тем, что сойдут и наши российские: лишь бы густые и по возможности без лишней химической гадости. С тех пор, как сестры твердо усвоили, какие именно сливки он предпочитает лить в кофе, необходимый продукт в холодильнике не переводился.
Он с удовольствием добавил сливки – практически пополам с кофе – и уселся у окна. За окном снова мело, и он отметил, что погода, не в пример предыдущим годам, вполне новогодняя. Достал телефон и уже собрался было позвонить Машке, но тут его взгляд упал на книжную полку, которая изначально, видимо, была размещена в ординаторской для хранения всякой специальной литературы. Сспециальной литературы на ней, тем не менее, отродясь не водилось, а водилось там все, что угодно: их с Андрюшкой шахматы, какие-то старые журналы, всякие книжки, которые забывали в палатах больные, а персонал немедленно подхватывал и по очереди читал – в перерывах и на ночных дежурствах. Отдельной аккуратной стопочкой в уголочке лежали несколько детективов, которыми баловался Макс Болотный – коллега, работавший в отделении чуть дольше самого Егора и не слишком его жаловавший. Он, как на грех, присутствовал при знаменательном диалоге Егора с профессором Вилюшкиным, и был не слишком обрадован скрытой симпатией последнего к потенциальному конкуренту. Тем не менее, особых трений между ними никогда не происходило, хотя оба старались без крайней необходимости друг к другу не обращаться.
Однако в этот момент Егора меньше всего волновали его отношения с Максом: куда более интересными выглядели детективы. Конечно, никакого второго тома «Эксперимента 2Х» между ними не было и в помине, но Макс вообще слыл большим поклонником и знатоком детектива – и нашего, и классического, и современного западного. Он ухитрялся даже проводить какие-то сравнительные анализы типичных сюжетов в зависимости от национального менталитета их авторов, знал особенности стилей не только самых известных, но и ведомых ему одному особо рафинированных писателей-детективщиков. Вдруг ему что-то известно про эту книгу? Может, хоть подскажет, где искать второй том – на случай, если тот так и не обнаружится в отцовском кабинете?