Колдуны - стр. 33

Неподалёку был Таврический сад, и встретиться там договорились заранее. Я не узнал ни одного дерева. Что важнее, я не узнал парка. Шаховская с отсутствующим видом сидела на скамье в тени старого дуба. (Я не вспомнил его молодым дубком.) Вася плюхнулся рядом. Вражкин остался стоять.

– Ну? Что он сказал?

– Сказал: «Зовите меня Бисмарк».

– Как?!

– Это прозвище. Можно даже сказать, партийная кличка.

– И в какой же партии?

– Они ещё думают. Не решили, нужна ли партия вообще. Не лучше ли будет широкая внепартийная коалиция. В наших условиях.

– Какие предусмотрительные «они», – холодно сказал Вражкин. – Имена-то у «них» имеются? Или всё такое, бисмарки да эйленбурги?

– Не знаешь, так молчи. Про Эйленбурга он где-то услышал! Ну при чём здесь Эйленбург?

Надеюсь, что так, подумал я. Фили Эйленбург, граф Трубадур, последовательно военный, дипломат, композитор, культуртрегер и во всём дилетант, политик-любитель, которому удалось однако свалить Бисмарка, вагнерианец, спирит, враг католической церкви, «незабвенный друг» графа Гобино, наперсник и ментор Вильгельма Второго, вечно толкавший и тянувший его в какие-то расписные челны рыцарских романов, был нам совсем не ко двору.

– Не меньше «при чём», чем драгоценные твои фон Заломон и Юнгер.

Недавно Шаховская и Аркадий Шпербер опять говорили в присутствии Васи о консервативной революции, и Шпербер (он рассердился, чего прежде с ним не случалось) сказал про общество, о котором мы ещё ничего не знали: «Я понимаю, какие картинки витают там перед мысленным взором. Элегантные, остроумные и дерзкие люди посреди остатков былой роскоши замышляют переворот. Как можно поверить, что они выдержат сравнение с теми, настоящими, у которых за плечами была большая война, а перед глазами – Веймарская республика? Боевые офицеры, учёные и авантюристы, и о каждом можно написать приключенческий роман! Приключения тебе понадобились? Есть армия, есть Сирия, есть ЧВК Вагнера… Ну возьмёт Вагнер к себе такого болтуна?» – «Мы не знаем, болтуны они или нет и где побывали, – ответила Шаховская. – А во-вторых, даже у клоунов порою кое-что выходит». После чего Небрат заявил, что скорее небо упадёт в Неву, чем Екатерина Шаховская, редактор, согласится ассоциировать себя с клоунами, и разговор завершился. И всё же ему удалось произвести впечатление.

– Может, и есть у них боевые офицеры, – сказала она теперь. Ей не хотелось бросать полюбившуюся игрушку. – Есть люди хоть где-то. Не может быть, чтобы вообще никого нигде не было.

«Как труден выбор людей!» – говорил Александр Третий. И сам себе: «Но есть люди». Подумав: «Они найдутся». Бедный, бедный.

– Он дал мне контакты. Наобещал с три короба. В «Эльзевире» в среду с каким-то писателем встреча, они все там будут. Вась, хоть ты-то не молчи.

– У меня нет этих самых, слов.

– Да, ты вообще незапасливый.

– Слова есть у меня, – сказал Вражкин, поглядев на часы в телефоне. – Слова есть, а выходных не так много. Полсубботы псу под хвост. Ну, пошутили – и хватит. Всего хорошего.

– Так что, в «Эльзевир» не пойдёшь?

Не удостоив Шаховскую ответом, а Васе даже не кивнув, Вражкин повернулся и зашагал прочь.

– Ты мне никогда не говорила, что у тебя такие родственники, – осуждающе сказал Вася.

– Ну, если я про всех своих родственников начну рассказывать…