Колдовской снег - стр. 13
– То и значит, милыя, – отозвалась бабка, вновь делая глоток из чашки, которая уже не дымится. – Пришла в хватеру свою, а его и нет. Так?
Я уже откровенно таращилась на старуху. В голове с бешеной скоростью сменялись варианты, как могли разворачиваться события. Способна ли бабка в одиночку похитить моего Кирилла, как она проникла в квартиру… Взломали замок? Или же она, как и со мной, надавила на жалость, хитростью проникла внутрь, а затем…
– Это вы устроили? – выпалила я, резко подойдя и упершись ладонями в стол. – Вы его похитили? Хотите, чтобы я заплатила? Имейте в виду, я не поведусь на провокации и буду обращаться в полицию! Как вас зовут? Отвечайте!
Мои же слова показались глупыми и наивными. Спрашивать имя, паспорт или другие документы надо было прежде, чем пускать подозрительную и незнакомую бабку в дом. Угрозы полицией тоже выглядели не убедительно, но я не успела подумать, что делать.
Бабка тем временем продолжала смотреть на меня, и в глазах читалось явное снисхождение. Она поставила чашку и поковыряла мизинцем в зубах, которые, к слову, оказались на удивление ровными и белыми.
– Ну здрасте, – сказала, она. – Сама мужчину отправила, а меня винит. Вот она, молодежь. Запалу много, да направление не то.
– Вы мне зубы не заговаривайте! – срываясь на крик, сказала я. – Что вы с ним сделали? Я вам…
– Лично я с ним ничего не делала, – очень спокойно сообщила бабка, – хотя парень он красивый. Угу. Только ты сама все сделала, милыя. Сама.
– Что-о?
– Ха, сначала отдают ледяным королевам, а потом удивляются, – проговорила бабка отстраненно.
Меня трясло, и я даже не пыталась скрыть дрожи. Пальцы сжимались от желания вцепиться в воротник нахальной старушонке и трясти до тех пор, пока не признается, куда дела моего Кирилла.
Я покрутила головой, в поиска скалки или молотка для отбивки мяса, чтобы выглядеть убедительней. Но бабка неожиданно подалась вперед, ее сухая и морщинистая ладонь накрыла мою. Я дернулась, в попытке вырваться, но показалось, бабкина рука весит тонну. Лицо старухи стало суровым, седые брови надвинулись на глаза, которые сверкнули как-то недобро, в воздухе повеяло тревогой.
– Пустите, – выдохнула я.
Но бабка надвинулась еще сильнее, и я даже ощутила ее странный запах, похожий на смесь вереска и сырой земли. От него в груди заворочался животный страх, необъяснимый и дикий.
Она заговорила четко и быстро:
– Значит слушай меня, Мирослава. Ты была добра ко мне в морозную ночь, и я подсоблю тебе. Хотя во всем виновата ты сама. Нечего было благоверного своего добровольно отдавать. Но ты незлая. Грубая и резкая, но незлая. Потому слушай. Кира твоего забрала одна колдунья. Сложная она баба, скажу я тебе, но самолюбивая и хитрая. Так что искать тебе его надо у нее.
Я слушала этот бред и чувствовала, как от него на затылке шевелятся волосы. Она выглядела такой убедительной, что будь я хоть немного внушаемой, поверила бы.
Сглотнув, наконец, удалось вырвать руку из ее цепкой хватки, я выпалила:
– Что вы несете? Откуда знаете мое имя и имя Кирилла?
Бабка всплеснула руками.
– Тьфу, – выдохнула она. – Я ей про дело, а она про пустяки. Ты меня слышала вообще, бараница ты упертая? Кирилла по твоей же просьбе забрала колдунья, ледяная колдунья. Это ты понимаешь?