Когда развеются миражи - стр. 4
Матвей, приподнял стакан, мол, ваше здоровье, Юлия Владимировна, и, сделав глоток, опустился в кресло напротив, облокотился на спинку, закинул ногу за ногу. Не выпуская из рук стакан, он пододвинул к себе пепельницу и достал сигареты.
– Ты не возражаешь? – осведомился он.
– Нет, – ответила девушка и, позволив себе маленький глоток, почувствовала приятное тепло, разбегающееся по венам.
– Итак, что случилось, почему ты сегодня так поздно на работе? – спросил Гончаров без перехода и выпустил кольца сигаретного дыма.
– Ничего не случилось. Я часто остаюсь здесь допоздна. А сейчас меня не было в Сиренево целую неделю. Накопилось много дел. А тут еще предстоящее мероприятие. Начальник техслужбы вывел из себя и… – стала перечислять и осеклась она.
– И я под занавес! – закончил за нее мужчина. – Признайся, дорогая, тебя именно это выбило из колеи? – спросил он, сделав еще глоток виски, и улыбнулся.
Некое подобие улыбки коснулось полных губ девушки, а у Матвея перехватило дыхание. Он любил и помнил ее заразительный смех, но в том, как ее губы изгибались в улыбке, как вверх поднимались уголки, было нечто неповторимое и особенное. И притягательное. Он судорожно сглотнул и поспешил отвести взгляд.
– Ну, да. И это тоже. И не одну меня. Здесь все переполошились, когда узнали, что ты приезжаешь, решили, грядет грандиозная проверка. Она будет?
– Нет, не будет. Ну, разве что от скуки, я, может, и загляну в твой кабинет, но только в частном порядке и в личных целях!
Девушка вопросительно приподняла брови, не совсем понимая, о чем это он.
– Нас ведь с тобой связывает не только работа, не правда ли? Есть о чем поговорить и что вспомнить! – пояснил он.
– Разве? – в притворном удивлении она округлила глаза и сделала еще один глоточек спиртного. – Что-то не припомню ничего такого, о чем хотелось бы вспоминать!
– Ладно, расслабься, дорогая, я уже понял, тебе не нравятся мои шутки!
– И твои намеки тоже, Матвей Юрьевич! Лучше оставь их, особенно на людях, если хочешь, чтобы я разговаривала и общалась с тобой не только по работе, – предупредила она, впервые за весь вечер смело встречая его взгляд.
– Что ж, я постараюсь держать себя в руках на людях! Обещаю! – улыбнувшись, ответил он и допил остатки спиртного в своем стакане.
– Тяжело тебе со всем этим справляться? – спросил Гончаров, затягиваясь сигаретой. – Впрочем, можешь не отвечать, и так знаю. Я и в прошлый раз говорил, что Старовойтов слишком много взвалил на тебя. Ты ведь не просто работаешь, ты здесь живешь. Вот и сегодня, восемь вечера, а ты еще в Сиренево!
– Ты прав, для меня это не просто работа. И я не могу относиться к имению так, как ты или все те люди, которые здесь работают! Ты прекрасно знаешь причину, – ответила она, откидываясь на спинку кресла. – Да, все это нелегко. Это большая ответственность. И она требует постоянной сосредоточенности, внимательности и концентрации, но, знаешь, в отличие от других, во многих ситуациях мне так легко просто представить себя хозяйкой усадьбы, какой была моя прабабушка – Ольга Четвертинская, – и все получается само собой!
– Понятно, это не может не мотивировать! Все время забываю, что ты не просто девушка из Сиреневой Слободы, а Четвертинская! Это многое объясняет и оправдывает, но не слишком увлекайся, Юля! За всеми этими эфемерными миражами можно потерять свою жизнь! – задумчиво, без иронии и знакомой усмешки изрек Гончаров.