Когда гаснут фонари - стр. 3

Похороны стали испытанием для всех, но, как оказалось позже, не самым сложным, что нам придётся пройти. Из работящей, уверенной в себе, солнечной, нежной женщины мама превратилась в серое, подавленное, мёртвое внутри нечто. Мне пришлось взять на себя все обязанности по дому, ибо мама просто днями не выходила из своей комнаты, ничего не ела и не издавала ни единого звука, не смотря на то, что поначалу она вела себя удивительно, почти нереально спокойно, из нового были только две-три пачки сигарет в день. Но, видимо, она попала в ту же ловушку, в которую рисковала попасть я, и из которой меня вытащил тогда отец: она заперла все свои эмоции на титановый замок, и это в итоге утащило её в пучину психического расстройства, которое ей диагностировали в день, когда мне всё-таки удалось притащить её в больницу. Глубокая депрессия стала тем самым приговором, но ещё не самым страшным.

Мама отказывалась ходить к психотерапевту и принимать таблетки, которые ей выписали, и лишь продолжала курить. Её состояние ухудшалось с каждым днём, она стала всё чаще убегать из дома и бродить по городу, не обращая никакого внимания ни на проезжающие машины, ни на места, в которые из-за невнимательности заходила. Приходилось искать её по всему городу, ибо очень часто она просто садилась на первый попавшийся поезд в метро и выходила на первой попавшейся станции. После пары месяцев игра в отделение розыска стала невыносимой, и я стала просить всех друзей семьи о помощи. Отозвался только Якоб Кларк, чей сын согласился приглядывать за мамой, пока я пыталась с горем пополам закончить школу и достать деньги на еду, ибо мама уволилась с работы почти сразу после похорон. Удивительно, но вместе с его отцом нам даже удалось убедить маму ходить к психиатру, что через немалое количество времени, но дало свои результаты. Но главный сюрприз жизни меня ждал впереди.

Не смотря на то, что психическое состояние мамы стало постепенно улучшаться, она стала пугающе терять в весе. Я не знала, как это объяснить, и наблюдать за этим было ещё страшнее, чем за тем, как до этого мама рыдала на протяжении многих часов без остановки, пока просто не отключалась от усталости. Ещё через некоторое время я нашла кровь в раковине. Я потратила мучительно много времени на то, чтобы заставить мать говорить, но в конце концов она раскололась.

Я немедленно вызвала скорую. Врачи диагностировали рак правого легкого. Так вот почему от валяющихся повсюду в квартире пустых пачек сигарет у меня было такое плохое предчувствие.

Я понимала, что больше не могу. Матери я помочь не могла, цена на медикаменты и операцию была поднебесная. В момент оглашения диагноза я просто упала в обморок. Я так устала. В голове вертелась лишь одна мысль: «Это конец». Я понимала, что маме нужна была моя помощь, но ещё я понимала, насколько эта помощь нужна была мне. Я была совершенно одна, вымотанная жизнью, которой во мне почти не осталось. Последнее, что было во мне, так это готовность ко всему этому. Всему этому, что порой казалось мне бредом сумасшедшего.

В том обмороке я увидела отца. Он сказал мне то, что произнёс перед своей смертью: «Позаботься о маме, но самое главное – продолжай жить».

Я проснулась с ещё одним пониманием, которое чётко сформировалось в моей голове: «Я заставлю свою жизнь перевернуться, даже если мне придётся отдать душу дьяволу».