Когда дым застилает глаза: провокационные истории о своей любимой работе от сотрудника крематория - стр. 12
Я вбила имя мистера Мартинеса в специальный принтер для этикеток. Принтер зашумел и выплюнул ярлычок, который нужно было приклеить на его урну. Наконец я поставила урну на полку, где она вступила в ряды таких же коричневых пластмассовых солдат, которые терпеливо ждали, когда кто-нибудь придет и заберет их. Удовлетворенная выполненной работой, я вышла из крематория в 17:00, покрытая тонким слоем человеческого праха.
Глухой удар
Говорят, чтобы получить свой порно-псевдоним, нужно объединить кличку вашего первого питомца с названием улицы, на которой вы выросли. Согласно этому правилу, меня звали бы Суперфлай Пуналэи. У меня никогда не было намерения строить карьеру в порнографии, но такое имя буквально вынуждает попробовать.
Пуналэи Плэйс – это маленькая тупиковая улица в Канеохи, Гавайи, где я провела первые 18 лет жизни. Мой дом можно было в лучшем случае назвать средним, но расположение на тропическом острове в окружении горной цепи и искрящегося голубого залива компенсировало все его недостатки. Во время сезона созревания кокосов мне приходилось буквально бежать по дорожке, ведущей к дому, в противном случае мне непременно успевал упасть на голову перезрелый орех.
Тихая Пуналэи Плэйс напоминала теплую ванну, вода в которой никогда не остывала. Жизнь там годами текла без изменений: в грузовиках на зеркалах заднего вида висели игрушечные головы индейцев с торчащими перьями, в местных ресторанчиках подавали говядину-терияки на одной тарелке с итальянским салатом, а по местному радио передавали игру на укулеле[15]. Температура воздуха там редко значительно отличалась от температуры тела.
Когда мне было пять лет, мне привезли Суперфлая, плавающего в полиэтиленовом пакете с чистой водой, из зоомагазина в Коолау. Он жил у нас в столовой в голубом аквариуме с оранжевыми камнями. Мои родители дали ему такую кличку, вдохновившись одноименным хитом Кертиса Мэйфилда[16], но я сомневаюсь, что моя рыбка была как-то связана с тяжелыми временами и улицами гетто, описанными в песне.
Вскоре после того, как рыбка поселилась у нас дома, Суперфлай заболел ихтиофтириозом. Эта болезнь, вызванная паразитами, медленно убивала его. На чешуе Суперфлая появились белые точки. Его когда-то игривое плаванье сменилось безучастным перемещением по аквариуму. Через несколько недель, когда его ослепительно-золотой окрас полинял до тускло-белого, Суперфлай совсем перестал плавать. Моя мама проснулась утром и увидела его крошечный труп на поверхности воды. Не желая меня тревожить, она решила отложить первую беседу о смерти с дочерью до прихода с работы.
Днем мама усадила меня и взяла мою руку.
– Дорогая, мне нужно сказать тебе кое-что о Суперфлае.
– Что, маменька?
Скорее всего, я назвала ее «мама» или «мамочка», но в моих воспоминаниях я была очень вежливым британским ребенком с изысканными манерами.
– Суперфлай заболел и умер. Утром я увидела, что он мертв.
– Нет, мама, это не так, – настаивала я. – Суперфлай в порядке.
– Милая, мне очень жаль. Я бы хотела, чтобы он был жив, но он умер.
– Пойдем, я докажу тебе, что ты не права!
Я привела маму к аквариуму, где на поверхности воды лежала неподвижная белая рыбка.
– Смотри, Кейтлин, я его уколю, чтобы ты поняла, о чем я говорю. Хорошо?
Как только она опустила палец в воду, чтобы потрогать маленький труп, Суперфлай встрепенулся и поплыл к другому концу аквариума, чтобы спрятаться от атакующего его человека.