Кочубей - стр. 26
Кочубей, прибыв с фронта и сняв сапоги, быстро шагал по комнате в шерстяных, выкрашенных фуксином носках.
Вокруг – в беспорядке сброшенное им оружие. Не обращая внимания на двух женщин, жену Настю и Наталью, случайно зашедшую в штаб, Кочубей на ходу распоясался, быстро вытащил из-под очкура рубаху, потряс ею, чтобы дошла до его вспотевшего тела прохлада, остановился, выгнулся, полуобернувшись, приказал:
– Начальник штаба, иди сюда, подери мне когтями спину.
До спины батьки допускались только избранные. Рой, отложив диспозицию, не торопясь подошел, запустил руки под рубаху, начал деловито чесать. Кочубей, казалось, мурлыкал от наслаждения, довольный, приговаривал:
– Ох-ох… Ще, под самой лопаткой! Во-о-о! Ниже… Во-о-о! По хребту, ще, ще… Во… Срезал когти?.. Во-о-о!.. Ну, будет. Оставь шкуры до другого раза.
Разогнавшись, прыгнул в кровать, утонул в пуховиках. Три перины – слабость Кочубея. Потянулся до хруста. Закинул руки за шею, прикрыл глаза, улыбнулся, тихо сказал:
– Адъютант, жарь колбасу!
– Есть жарить колбасу.
Левшаков скрылся. Дверные щели пропускали вкусные запахи. Шипело сало. Слышалась команда Левшакова и ворчливый голос хозяйки. Сыны у хозяйки ушли к Шкуро, и она вечно недовольна постояльцами и бранчлива. Штаб расположен в горнице – парадной половине казачьей хаты; колбаса жарилась в теплушке – черной половине, где жили хозяева и после отела – телята. В теплушке земляной пол, русская печь, плита, кровать, прикрытая ряднами, на полу топливо – кизяки и солома. В горнице деревянные полы, стол, занавески на окнах, койка для гостей, вычурно резной шкаф, сундук.
Кочубей блаженствовал. Трое суток в седле. Поединки, короткие стычки. Пыль и дождь. Душные костры-шипуны из сырого дубняка.
– Хуг!.. хуг!.. – пыхтел он, поглаживая живот. – Хуг!.. хуг!.. Як дела, Настя? Чего нового, милосердная сестра?
Вопросы праздные. Задавая их, Кочубей не требовал ответа. Он закрыл глаза. Он отдыхал. Наталья первый раз видела комбрига в домашней обстановке. Она недоуменно пожимала плечами, искоса поглядывала на Роя, улыбалась.
Осторожно ступая, чтобы не слышен был скрип щегольских «румынок», отставив назад руки, подошла к Кочубею жена.
Женщина нагнулась и быстро поцеловала любимого. Но сейчас же испуганно отпрянула назад, так как Кочубей вскочил разгневанный.
– Геть! Я ще не подсказывал цилувать!
Женщина, застеснявшись, ушла на кухню. Ахмет довольно цокал языком и крутил плетью.
Неожиданно для всех вскочила Наталья, наблюдавшая эту сцену. Ее лицо горело. Белокурые волосы беспорядочно выбивались из-под платка. Она подступила к Кочубею:
– Что ты надсмехаешься?! Герой!
Кочубей привстал, состроил удивленную мину.
– А ты шо мне за указ?
– Жена она тебе или не жена?
– Жена, а як же…
– Ну и обращаться надо, как с женой. – Презрительно бросила: – И за такую чуму Деникин мильон обещает!
Наталья вернула подругу из кухни. Отняла ее руки от заплаканного лица.
– Ты б его рогачом, – посоветовала Наталья, – почесала бы ему спину вместо Роя.
Обернувшись к комбригу и укоряюще глядя своими детскими глазами, сказала:
– А еще красный командир! За революцию…
Кочубей был смущен.
– Не могу прекословить, – оправдывался он. – Мост взяла. Кабы не девка – в сотенные б произвел.
Появился Левшаков. Откинув чуб рукой, вымазанной в саже, он торжественно отрапортовал: