Княжна - стр. 5
Сиделка спаивает мне какую-то горькую жидкость, а потом подаёт мне запрошенное, поднимая на подушках. Я же стараюсь справиться со страхом, читая Евангелие. Наверное, меня спасла классная дама, просто пожалев. Вероятно, тогда она чем-то заменит тюрьму, чтобы я запомнила это надолго, но чем?
Думаю, вскорости я об этом узнаю. Даже карцер, испытанный мною в самом начале, не так страшен, как тюрьма. При одном воспоминании хочется плакать – что я сделала тому «революционеру», что? Неужели он меня ненавидит только за то, что я княжна? Не хочу такой быть! Они казались мне такими романтичными, мечтая о равноправии и свободе, а оказались сущими зверями. Просто дикими и невозможными!
В таких раздумьях пролетает время до вечера. Вставать мне запрещено, а кормить меня будет сиделка очень невкусной кашей, я хорошо знаю это. Но время к вечеру, и перед ужином приходит ко мне классная дама. Она внимательно смотрит мне в глаза, и я, как могу твёрдо, встречаю её взгляд. Я понимаю: она пришла, чтобы озвучить мое ближайшее будущее. Что ж, я готова, ведь вряд ли будущее окажется страшнее тюрьмы.
– Вы, надеюсь, поняли, что такое эти ваши «революционеры»? – с отвращением в голосе спрашивает меня она.
– Да, наставница, – отвечаю я, как положено.
– В таком случае вместо тюрьмы вы будете наказаны иначе, – она намеренно делает паузу, наслаждаясь моим замешательством.
Задать вопрос я, впрочем, не смею. Хорошо осознавая, что она в своём праве и может меня хоть на казнь отдать, я почти дрожу в ожидании приговора. Наконец, не дождавшись вопроса, дама удовлетворённо кивает, собираясь продолжить свою речь. Я же покорно жду, потому что всё равно выбора никакого не имею.
– Вам запрещены все выходы на два месяца, как и участие в светских мероприятиях, – произносит она. Я уже готовлюсь облегчённо выдохнуть, но не думала же я, что так легко отделаюсь? – Кроме того, как вы знаете, в очень редких случаях нам позволены и иные наказания, потому в день воскресный, после посещения церкви, вы будете наказаны в своей спальне для лучшего запоминания.
Не дожидаясь моей реакции, дама встаёт и выходит из спальни, а я пытаюсь осознать мне сказанное. В Смольном институте наказания бывают очень разными, но именно то, о чём заговорила наставница… очень редко у нас могут применить розги. Это значит, что в воскресенье меня будут бить. Хорошо, что не публично, а в спальне, потому что такого позора я бы не вынесла.
Вот каким наказанием решила классная дама, она же дама-воспитательница, заменить тюрьму. Что же, до смерти не забьют, значит, приму боль, как должно княжне, хотя такое наказание ко мне не применялось уже шесть лет. Именно поэтому оно вдвойне страшно, но у наставницы нет цели меня убить. Она хочет сделать мне больно, заставить визжать и плакать, но я не доставлю ей такого удовольствия. Я вытерплю всё, ведь, говорят, роды намного-намного болезненней, от них даже умирают. Значит, надо представить, что это роды, и держаться, как подобает истинной княжне.
Я смогу вытерпеть. Вот то, что меня запирают в институте аж до середины марта, это обидно, но всё же институт не тюрьма, здесь нет страшных, напугавших меня до дрожи «революционеров», значит, выдержу. Это очень неприятно, а ожидание воскресного дня ещё и тяжкое, но главное – не тюрьма. Я же была согласна на что угодно? Вот мне…