Княжна Дубровина - стр. 3
– Вот и хорошо, – кивнул полковник.
Богуславову похоронили, а после похорон полковник сам принес Анюту на руках в свой дом, прямо в детскую. Жена полковника была женщина слабого характера, и потому не обошлось без споров. Няньки детей роптали. Им пришлось потесниться, чтобы поместить Анюту с ее нянькой, которая из себя выходила по всякому случаю и тотчас перебранилась со всеми. Через неделю, вследствие постоянных ссор, она, к великому удовольствию Завадской, отказалась от должности, и бедная Анюта осталась совсем одна в чужом доме, в чужой семье, с совершенно незнакомыми ей людьми. Анюта горько плакала и звала неустанно маму и няню. Даже ночью она просыпалась и жалобно кричала, повторяя: «Мама!.. няня!.. мама!.. няня!..»
Завадская всячески утешала ребенка, ночей не спала, нянчилась с ней, и, наконец, ей удалось через несколько дней приучить Анюту к себе. Анюта ходила за ней тенью, держась обеими ручонками за ее платье.
Наталья Дмитриевна Завадская с трудом узнала адрес Богуславова, деда Анюты, и написала ему письмо, уведомляя его о том, что девочка потеряла отца и мать, и просила его распорядиться ее судьбой. Долгое время Завадские не получали никакого ответа. Потом пришло письмо, но не от деда, а от его второй жены, мачехи отца Анюты. Она писала, что ее муж уже год как умер, что она осталась вдовой, имеет своих детей, что Анюта ей, в сущности, нисколько не родня, и дала адреса дядей и теток Сергея Богуславова, советуя обратиться к ним как к единственным родственникам девочки, оставшейся сиротой. Это был список лиц, во главе которого стояло имя генерала Петра Петровича Богуславова, родного дяди отца Анюты, жившего всегда в Петербурге, женатого на очень богатой женщине и имевшего двух дочерей и сына. За ним она указывала на богатого старика Андрея Петровича Богуславова, сенатора, имевшего одну замужнюю дочь. Затем шли имена трех сестер, старых девиц Богуславовых, родных теток отца Анюты, живших всегда в Москве в собственном доме. Последним она назвала имя очень старого, знатного и богатого прадеда Анюты по прямой линии, то есть отца матери Сергея. Он жил в Петербурге. Престарелый восьмидесятилетний князь Дубровин имел несчастье пережить и дочь, и сына своего и остался с внуком – единственной надеждой своей старости. Он воспитал его заботливо и уже определил на службу. Ко всем этим лицам полковник написал письма, уведомляя их о беспомощном положении Анюты, не имевшей никакого состояния. Он просил их прислать за ней доверенное лицо, оговариваясь, что девочка ему не в тягость, что он будет терпеливо ожидать, пока за ней пришлют родные, и что до тех пор она не будет нуждаться ни в уходе, ни в участии. Долго ждал полковник ответа. Первым ответил родной прадед Анюты, князь Дубровин. После благодарностей за то, что полковник приютил сиротку, он писал:
«Несчастное замужество моей дочери, на которое я согласился против воли своей, разлучило меня не только с ней, но и с ее сыном. Отец его женился вторично на злой и пустой женщине и рассорился и со мной, и с моим сыном, тогда еще живым. Он не позволял моему внуку посещать меня, и я не знал даже в лицо сына моей дочери. Когда он был произведен в офицеры, то даже не заглянул ко мне и, не простясь ни с кем, уехал на Кавказ. Мой покойный сын просил его остаться в Петербурге и, по моему желанию, предлагал дать ему средства служить в гвардии, но Сергей по молодости лет гордо отверг это предложение. Мы узнали стороной, что на Кавказе он женился Бог весть на ком… По крайней мере, он никого из нас не известил о своей женитьбе. Вы, милостивый государь, мне пишете, что несчастный Сергей был убит горцами, а жена его умерла. Очень сожалею и молю Бога помиловать и принять милосердно душу его, но я не знал этого моего внука и, посудите сами, могу ли сокрушаться о его смерти? Сожалею, что он оставил сиротку-дочку, но не могу в мои преклонные лета взять ее на воспитание. Дни мои, скажу больше – часы мои сочтены: мне восемьдесят лет, и мне должно ежеминутно думать о смертном часе, а не о воспитании четырехлетней девочки. Если я умру завтра, то на кого могу я оставить мою правнучку? Я живу один-одинешенек с двадцатилетним внуком. Согласитесь, что двадцатилетний мальчик не может в случае моей смерти взять на себя воспитание четырехлетнего ребенка. Я никак не придумаю, что мне с ней делать, и советую вам обратиться к теткам ее отца, Богуславовым. Если же эти старые богатые девицы не захотят взять на себя тяжкую обязанность воспитать сиротку, дочь их родного племянника, напишите мне: я постараюсь поместить ее в какое-нибудь воспитательное заведение и буду платить за ее содержание. Вот и все, что я могу для нее сделать».