Княжна для викинга. Книга 2 - стр. 56
– У тебя хорошая сестра. Жаль только, что ты сам бестолковый околотень. Это ты должен ее защищать так, как она защищает тебя, – философствовал Емельян. Ничего другого ему не оставалось: за окном льет дождь, а сна отчего-то нет. Видимо, от волнений за прошедшие дни. Хотя завтра рано утром выступать в путь.
– Ну отпусти, – не отступал Есений. – Мой долг же уже закрыт. И даже намного больше того ведь ты стребовал с Дивы и получил…
– А с чего это ты решил, голуба, что я тебя, вообще, отпущу? – хмыкнул Емельян. Он был смекалист и расчетлив. Разбойники ценили в нем изобретательность. Не просто так держал он много лет в страхе весь Изборск. Деревенская хитрость и быстрый ум выделяли его среди всех прочих лиходеев еще с юности.
– Ну ты же сестре обещал…Договорились же…Зачем я тебе, если золото свое ты не только вернул, но и приумножил? – недоумевал простодушный Есений.
– Еська, ты как был глупендяем, так глупендяем и помрешь, – загоготал Емельян смехом. – Обещать я обещал. Это да, не спорю. Но ты всем словам на свете веришь? Ох, – Емельян вновь закатился смехом. Его веселила доверчивость Есения. – Я что, по-твоему, такой же растяпа, как ты сам? Отпущу тебя, а потом ты покажешь на меня князю своему в Изборске или где в ином месте? И плакало все житие мое вместе со златом!
– Клянусь, нет, – Есений уже не знал, как уговаривать бывшего приятеля. – Слово ти княжеское даю, что никогда не выдам тебя. И даже если на улице где встречу, мало ли как, не укажу на тебя.
– Ой, дурило, полено ты сосновое…Кто ж тебя спрашивать-то станет?! Твой князь, что ли? Да послежде, как он нас проворонил, кажись, и тебе, никчемцу эдакому, тоже несдобровать! Вот же трутень, одни хлопоты из-за тебя всем людям занятым да важным! – неожиданно разозлился Емельян. – По твоей милости, и мои соколики еле ноги унесли! Проказа ты на мою главу, тьфу, – выругался Емельян.
Емельян перевернулся на живот и уложил подбородок на локти. Задумчиво вздохнул, с полатей глядя на улицу сквозь крохотное волоковое окошко. Обзор был скудным, лишь льющиеся с крыши ручейки дождя. И вот уже и их не видать. А перед очами атамана в воображении возникла вдруг минувшая картина. Даже воспоминания о том вызывают в теле приятный трепет, который до сих пор щекочет изнутри. Помнится, как к уговоренному месту в означенный час подъехала повозка с тяжеленным кованым сундуком. Почти таким же на вид, что и первый был. Сундук из княжеских хором. На сей раз выкуп за Есения. Обрадовались тогда разбойники, вроде по плану дело катится. И все бы ничего, да лошадь, что поклажу доставила, оказалась никакущая, того гляди, издохнет тотчас. Как только, вообще, удалось ее запрячь?! Но Емельян ведь не дурак, заранее продумал порядок действий и все возможные пути развития событий. Чудесно, если князь по-прежнему ничего не знает и мирно княжит себе, не подозревая о переделке, в которую угодил его шурин и женушка. Но если князь все же прознал, то все меняется. Ясное дело, что со второй половиной злата расставаться хочется еще меньше, чем с первой. Не отдаст князь свои богатства просто так. А значит, придумал что-то. И посему, ох, не следует на ней, этой хилой скотине, другам Емельяна тащиться в леса, шатаясь и скрипя на всю округу. Разбойники тогда, словно дружная стайка рыбок, дернулись к седлам и достали из-под них по широкой котомке. Емельян заранее решил, что будет удобнее переложить золото из сундука в сумы и уже налегке мотать прочь без этой дурацкой кобылы! Он, конечно, не знал наперед, что лошадь будет замаянная, но решил, что порознь все равно быстрее и безопаснее получится, чем если в случае погони удирать всем вместе с сундуком на повозке. Но тут случилось еще одно непредвиденное. Сундук оказался заколочен…И затвор на нем. Это было неожиданно, поскольку первый ларец не был заперт. Собственно, на этом и уговаривались с княгиней: чтоб без всяких каверз! И вот теперь такая подлость. Но не поворачивать же обратно ни с чем, даже не проверив содержимого! Решили дубиной сбить крышку, дабы все-таки удостовериться, что внутри ларя таится золото! А не валунами да навозом он набит!