Ключи Трёх миров - стр. 68
— Ты точно заклинатель Небесного клана? — невольно съязвила Шучэн.
— Да… Но я не думаю, что совершенствующийся, который обладает человеколюбием, действует, осуществляя недеяние.
—Значит, тебя никогда не примут бессмертные острова Пэнлай.
Пусть он обидится на её слова и поскорее уйдёт отсюда! Тепло чужой накидки всё ещё чудесным образом грело спину, вызывая острое желание подняться с колен и убежать в дом. А ещё Шучэн чувствовала, что влага на щеках стала подозрительно солёной. Почему о сострадании ей всегда напоминают чужие люди, а не родные дяди и мать?
— Мне не нужен такой Пэнлай… — отозвался Фан Синюнь и, мягко оттолкнувшись ногой от мокрых плит, взмыл на крышу, напоминая огромного журавля.
В отличие от неё, белого журавля...
Когда удивлённая Шучэн оглянулась, заклинатель уже исчез. Хороший цингун! Не хуже, чем у первого дяди — главы острова Пэнлай.
Горло перехватил спазм, а следом свело желудок. Она закашлялась и выплюнула большой сгусток крови. Холод достиг нижнего даньтяня… Ей больше нельзя оставаться под дождём! Сцепив зубы, Шучэн попыталась встать с колен. Но не смогла. И тогда, словно жалкая черепаха поползла к дому на четвереньках. Пусть второй дядя не винит за ослушание — больше на холоде она не выдержит.
***
Дворец третьего вана Ся заливал свет трёх сотен фонарей, смело отвоёвывая огромное здание у промозглой ночной тьмы. Между кухней и залом для гостей носились слуги, ответственные за подачу закусок. А у порога замерли хмурые стражи, скрывающие лица за повязками из чёрного шёлка.
Старший евнух Гу видел это много раз, но сегодня пир вызывал у него вполне оправданное беспокойство. Сколько ещё народ будет терпеть разгульную жизнь Ся Тайкана и сколько вынесет её столичная знать прежде, чем начнётся открытый бунт?
Ответив на поклон управляющего, евнух Гу переступил порог главного дворцового зала и, отряхнув зонт, передал его подошедшей служанке. Внутри свет казался ещё ярче. Прищурившись, он обвёл взглядом сидящих за низкими столиками гостей. Все вежливо слушали наложницу Вэнь, играющую вану Ся на цине. Плавная мелодия лилась из-под тонких пальцев, медленно расплываясь по комнате.
Евнух Гу вздохнул. Всё равно, что варить журавля! Разве пьяные мужчины, собравшиеся здесь, в состоянии оценить такую музыку?
[варить журавля, сжигать цинь — равнозначно «метать бисер перед свиньями», то есть выступать перед теми, кто не оценит искусство по достоинству]
Он был уверен: наложница Вэнь тоже понимает, что делает. Но привычка этой женщины везде гордиться своими талантами делает её сегодняшнюю игру на цине наибольшей глупостью. Да, ей во многом нет равных среди многочисленных жён вана Ся. Но скромность — одна из женских добродетелей, потеря которой дурно скажется на репутации. Она вошла в мужское общество и не постеснялась оказаться в центре внимания, пользуясь благосклонностью правителя. Однажды эта женщина разорит всё государство!
Будто уловив чужое внимание, наложница Вэнь вскинула длинные ресницы, опалив евнуха Гу томным взглядом.
Совсем с ума сошла! Он едва удержался, чтобы не покачать головой. Неужели ошибся в ней? Тогда, десять лет назад, когда прислушался к просьбам хоу Вэня и помог его сестре попасть в число государевых наложниц?
Милая барышня со временем превратилась в ненасытную тигрицу, терзающую вана Ся. Просьбам наложницы Вэнь и её желаниям нет предела, а от организованных ею пиров уже стонет весь двор. Казна, и без того опустошённая бедствиями последнего года, почти истощена, поэтому цзиньбэй собирают с чиновников и местной знати.