Клятвы мертвых птиц - стр. 32
Деревня сгорела до тла. Дома ещё дымились, когда Лель с Ингаром вошли в поселение. Нападавшие не потрудились похоронить или сжечь трупы, и тела лежали ровно там, где их настигл меч или стрела. Казалось, что по деревне прошёл страшный, разрушительный шторм, который не оставил после себя ничего живого. Не пощадили даже скот: мёртвые овцы и свиньи лежали вперемешку с людьми. Небо затянуло чёрным дымом, земля пропиталась кровью, а воздух – запахом гари с омерзительно сладким привкусом.
Лель и Ингар брели по деревне, высматривая выживших, но никто не шевелился. Лель закрывал нос рукавом, пытаясь укрыться от ужасающего, отвратительного запаха смерти. А Ингар едва держал себя в руках: глаза его стали жёлтыми, плечи дрожали, на руках появились чёрные когти, а клыки изранили губы – он был в шаге от того, чтобы перекинуться в волка.
– Никого не осталось, – прорычал он, втягивая носом воздух. – Я не чувствую никого живого.
– Кто-то должен был остаться. Хоть кто-нибудь. – Лель заглядывал в каждый дом, судорожно вслушиваясь в могильную тишину. У одной из хижин он остановился: у дверей ничком лежала женщина, накрывая собой неподвижные тела близнецов. Спину её рассекала длинная рана от меча. Маленькая ручка одного из детей запуталась в прядях маминых волос. Лель задохнулся от ужаса, попятился, споткнулся о труп собаки, рухнул на землю и замер, не в силах отвести взгляд от этого чудовищного зрелища.
Леля замутило, а голова закружилась. Он с трудом заставил себя подняться на трясущиеся ноги. Колени так и норовили подогнуться, словно он продвигался вперёд через тягучий густой кисель, с трудом переставляя ноги. Дрожащей рукой Лель перевернул мать, надеясь, что хотя бы дети смогли уцелеть.
Все они были мертвы. И похоже, уже тогда, когда мать укрывала их собой. Из тел мальчиков торчали обломки стрел. Лель в ужасе прижал ладонь ко рту.
Тут чуткий слух Ингара что-то уловил. Он повернул голову и кинулся к одному из домов. Крыша хижины обвалилась, на пороге из-под обломков выглядывала тоненькая девичья рука.
– Она жива! – крикнул Ингар. – Лель, скорее, помоги!
Вместе они принялись разгребать завал, стараясь не потревожить девушку под обломками. Она не шевелилась и не издавала звуков, но Ингар твердил, что слышит, как бьётся её сердце. Наконец они смогли её вытащить и уложить на траву. Девушка сильно обгорела, волос практически не осталось, кожа пузырилась, где-то и вовсе слезла, обнажая запёкшиеся мышцы, – удивительно, что она вообще ещё дышала. Не теряя времени, Лель положил одну ладонь на её лоб, а другую прижал к своей груди.
Резерва не хватило на то, чтобы исцелить её полностью: какие-то ожоги исчезли совсем, другие превратились в уродливые шрамы, но боль стихла и жизнь девушки была вне опасности. Она задышала ровно и сильно, а спустя несколько мгновений открыла глаза.
Ингар тяжело осел на землю, вытирая слезы и размазывая по лицу сажу. Лель едва держался, собирая из резерва последние доступные капли магии, чтобы оставаться в сознании.
– Ты помнишь свое имя? – спросил он у девушки.
– Сорока, – хрипло ответила она, и Лель облегчённо выдохнул.
Атли сидел на полу, закутавшись в плащ, и во все глаза смотрел на Леля. Тот же смотрел куда-то в сторону, в тёмный угол темницы, куда не доставал свет факела, туда, где прятались страшные воспоминания.