Клятва Селлазаре - стр. 17
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Особую, непередаваемую привязанность чувствовал я к приютившему меня Стефано. В последние годы он чувствовал себя неважно (старость, сами понимаете, время духовного увядания), а потеря им родного сына, которая по-прежнему его терзала, ещё сильнее погрузила его в отчаяние. Я делал всё, что было в моих силах, поскольку он был уже не в состоянии заниматься чем-либо.
Как-то во вторник я, возвращаясь с рынка после очередной продажи и подъезжая к Стефано, заметил, что возле его дома собралась целая толпа людей, в основном, его ближайшие соседи. Но помимо них был также и местный священник, державший в руках икону Девы Марии. Все собравшиеся были серьёзно обеспокоены: некоторые из них шумно переговаривались между собой, другие молча смотрели в сторону двери, откуда вышел человек в сером пиджаке и фетровой шляпе, похожий на врача.
Настороженно прислушиваясь к их голосам, я немедленно оставил тележку и помчался к дому, пытаясь протолкнуться меж толпы.
– Что произошло? – спросил я растерянно, желая разобраться в происходящем.
– К превеликому сожалению, – заявил врач, – ничего сделать не удалось. Его смерть была внезапной. Спасти его не представлялось возможным.
– Ушёл к своему мальчику, – проговорила со слезами одна из присутствовавших, – Ушёл навсегда.
Я в совершенном недоумении стал проталкиваться ко входу.
– Что произошло? – повторил я громче, уже предчувствуя трагизм ситуации.
Я уставился на гостиную, в которой было совершенно тихо и вдобавок мрачно. Стефано меня по обыкновению не встречал, и это вынуждало меня предаваться тревожным мыслям.
Когда вскоре почти все разошлись, в том числе и лекарь, ко мне обратился один из соседей.
– Пока ты ездил в город, Стефано ушёл из мира сего, – немного помолчав, он продолжил, – Хотел отправиться в море и поудить рыбу, да так и слёг без чувств в лодке. Заснул вечным сном, что называется…
Известие это не могло меня не лишить дара речи.
«Неужели то правда? Неужели произошло?»
Стефано больше нет. А значит, нет больше единственного человека, который всё это время был со мной рядом, которому я доверял и которого сильно жалел. Эта утрата станет для меня одной из самых болезненных за всю мою жизнь.
Когда я зашёл в дом, сосед повёл меня к постели, на которой и лежал Стефано с приоткрытыми глазами.
Видел я после, как хоронили его тело, как прощался с ним весь Монтенья, как скорбили знавшие его давно.
И теперь остался я один в неизведанном ещё мною мире. Что меня ждёт? Как я справлюсь с этим? Кто мне поможет?
Всё уж стало мне как-то безразлично. Быть может, я и принёс ему излишних хлопот и страданий, ибо был так похож на его погибшего сына, и оттого он был повержен в уныние. С другой стороны, он уж был и стар, и силы его покидали. По-любому он отныне в лучшем мире, и я подумал, что вот наконец он воссоединится со своим родным сыном, имя которого я так и не узнал от него. А мне, грешному, ещё предстояло проходить этот земной путь, полный неизвестности и непредсказуемости. И как же мой завет? Моё обещание? Я ведь должен исполнить его, оправдать перед собой, перед своим поступком, который я совершил, ещё когда был подростком и жил в Сицилии. Тоска по родным (пусть даже и без всякой будущности, но родным) местам меня уж вовсе измучила.