Клятва Селлазаре - стр. 13

Так началась моя новая жизнь, основанная на рутинной работе – ловле рыбы. Конечно, вскоре мне это наскучило, ибо я стремился к нечто большему; к тому, что могло принести бы мне пользу. Потому я попросился к Стефано стать его помощником по торговой части. Иными словами, я решил, что смогу освободить старика от обязанности перевозить товар в Неаполь, чем он занимался всё это время регулярно, и взять данное обязательство в свои руки. Разумеется, он дал на то согласие. Теперь, каждый раз после нового улова, мне предстояло преодолевать немалый путь на телеге до городской рыночной площади, где, как уже было сказано, собирались продавцы со всего побережья.

Я помню то волнительное и завораживающее ощущение, когда я впервые своими глазами увидел Неаполь во всей его красе, во всей его повседневной жизни: мощённые каменные дороги, по которым то и дело проезжают экипажи и дилижансы; высокие арочные дома в изящном стиле ренессанс и барокко, бьющие где-то вдалеке фонтаны, выдающиеся мраморные колонны и статуи. Для меня, мальчика, прожившего всё своё детство наедине с дикой природой острова Сицилия, где помимо старых плантации и морского порта ничего не существовало, в среде, где все эти городские архитектурные изящества были чужды, увиденное выглядело чем-то недостижимым, трудно доступным для моего восприятия картины мира. В какой-то мере меня щемило то чувство, будто всё это великолепие создано не для меня, а лишь представлено для того, чтобы подразнить моё стремление к перспективе и разубедить в своих благих намерениях. Поначалу мне было даже как-то жаль свой родной отдалённый край, и местный ритм жизни меня пугал, вызывая недопонимание. К чему вся эта спешка, словно время здесь всегда на исходе, и всем необходимо успеть сделать все дела к сроку? И весь этот шум, гам, смех торговцев, шумные разговоры в разнородной толпе, всюду расклееные яркие афиши и объявления: «Продаётся…», «Представляется спектакль…», «Объявлены новые выборы в…» и тому подобное?

Я терялся в этом быстро меняющемся мире, где нет даже возможности остановиться, передохнуть, осмыслить происходящее вокруг. Но несмотря на это, я привык к своей работе, которая стала приносить мне небольшие деньги – пятнадцать лир за каждую продажу свежего улова. Конечно, будь я более настойчив тогда, я бы непременно покончил бы с этой обыденностью и принялся бы за новые изыскания, однако мысль о том, что я провинциально малообразован и непросвещён, мешала мне совершить это раньше, чем мне того бы хотелось изначально. Так что жалкость моего труда, по сути ничем не отличавшегося от труда подневольного, была вполне заслуженна и ожидаема для меня. Но тяга к возвышенному, великому, прекрасному духовно лишь сильнее мной одолевала оттого, и я предчувствовал, что в моей установившейся скромной жизни на краю Монтенья должны произойти хоть какие-нибудь перемены.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Ранее июльское утро 1867 года. В городской среде неохотно пробуждающегося после долгого ночного сна Неаполя особо выделяется красивое величественное здание с тремя этажами, с украшенной античными сценами крышей, именуемое Университетом Фридриха Второго. Уже семь столетий это заведение служит главным символом просвещения не только города, в центре которого он располагается, но и всей страны. И об этом невольно говорит сама аура, окружающая его: большие просторные залы с местами для отдыха и проведения самых разных дискуссий, касающихся насущных и актуальных проблем общественной жизни, такие же большие лекционные залы, обставленные деревянными столами и кафедрой. А соединяют их широкие коридоры с хрустальными люстрами, окружённые бюстами мыслителей древности и творцов подлинного искусства. С улицы так и веет нежным благоуханием сиреней, а если пройти через университетский сад, то встретишь прелестный мраморный павильон. Вот то самое место, где можно предастся возвышенным чувствам, благим мыслям и отстраниться от той серой городской среды, что присутствовала за пределами этого пропитанного глубокой стариной уголка. И, конечно, огромная по своим размерам библиотека на верхнем этаже университета является особой её гордостью, ибо в ней представлено бесчисленное множество ценных собраний, дошедших до сих дней из глубины веков, от «Божественной комедии» Данте Алигьери до научных трудов маэстро Да Винчи.