Клянусь, ты моя - стр. 20
Профукался так профукался, тут соглашусь!
Набираю Ксюху, а она не сразу отвечает, скидывает раз, второй. Да что ты там делаешь? С парнем или с лучшим другом? Ставлю на второй вариант и жду взрыва, как не знаю что. Наверное, сильнее жду только очередного поцелуя со Златой. Меня от него взрывает, и я разлетаюсь вдребезги.
И есть только ощущение, что у нее этот поцелуй явно один из первых. Либо она очень стеснительная, либо это я на нее действую.
Но что поделать, если мысль о не первом поцелуе заставляет кровь в жилах кипеть. Бесит. Бесит. Бесит. Телефон сжимаю с такой силой, что он скоро треснет.
Кекс в этот момент и звонит, и я мигом отвечаю. Грубовато выходит, потому что в ярости.
—Дай номер Златы.
—А что тебе еще дать? — даже через смарт на меня льется праведный гнев.
—Про остальное — это не ко мне, Ксюха, но я знаю одного кадра, который был бы рад.
Он мысленно тебя уже и того, и этого, и сего.
—Пошляк! — верещит в трубку, превращаясь в мегеру. —Номер не дам, сам проси у девочки, но я ведь знаю, что будет. Она тебя пошлет, так что…ищи другие пути, — ехидненький голос льется мне в ухо, а я закипаю к чертовой матери.
—Ксюх, ты потрахайся уже, а? Ну не понимаю иначе, почему ты такая сука иногда, хоть и хорошая деваха,— рычу в трубку и отключаюсь, потому что наговорю еще больше дерьма, а друг меня размажет за это по стенке и будет прав.
Девочек обижать нельзя.
Но я сказал правду! Мне эта солидарность вообще нигде не упала.
И пока я пытаюсь успокоиться, Малиновская собственной персоной кладет свою лапень мне на плечо, пуская ногти в ход.
Бля, вот ты сейчас точно нарвешься.
—Вэ, что-то ты очень злой. Твоя кошечка может что-то сделать? — касается губами уха, а я морщусь от сковавшего тело отвращения.
—Малиновская, спетляй остюда, я в такой ярости, что тебе не снилось. А сделать, да, можешь. Прекрати трогать Злату. Узнаю —не посмотрю, что баба, — поворачиваюсь к ней и говорю как есть, потому что предупреждать дважды не намерен.
Она вспыхивает всеми оттенками красного и складывает руки на пухлой груди, да я когда-то делал комплимент относительно них, но я был пьян, и мне было все равно, как спускать пар. Молодо и зелено, да и сама она полезла.
—Соплячка уже напела в уши тебе? А ты и поверил? Никто ее не трогал, — чешет мне тут и даже бровью не ведет.
—Пиздишь как дышишь.
—Вэ, это не наш круг. И ты сейчас мне предъявляешь за эту выскочку, которая никто и звать никак. Мне предъявляешь? Ты вообще берега попутал?
—Какой еще наш круг? — нахмурившись делаю к ней шаг, сцепив зубы так, что они скрипеть начинают.
Она от вспыхнувшей на мгновение паники делает маленький шажок назад.
—Белов, наш круг — это круг красивых, успешных и богатых.
—Пфф, каких еще красивых, успешных и богатых? Может твой батя и успешен в каком-то смысле, и богат тоже с натяжкой, а ты может и красива для кого-то, но я себя к такому кругу не причисляю, ни к какому из трех. И тебе не советую. Красота дело такое, сегодня есть, а завтра нет. Так что не отблескивай. Пока сама не добьешься чего-то большего, чем просто траха с тем, у кого родственники хоть что-то из себя представляют.
Повисает молчание, а я разворачиваюсь и иду прочь.
—Ты пожалеешь о своих словаХ, Белов, — шипит гремучей змеей. В ответ ржу.
—Как скажешь.