Клянусь, ты моя - стр. 19

11. Глава 8

Глава 8
БЕЛОВ

Спецгруппа. Вообще никогда бы не сказал, что у нее плохое зрение. Ну и дела, такая красавица и зрение плохое. А вот в очках она бы смотрелась пздц как интересно. Слизываю остаточный вкус ее сладких губ со своих и лыблюсь, пока топаю в зал. Игорь Иваныч меня пальцем манит, чтобы люлей прописать. Ну ладно, виноват, мат при преподе — это такое себе мероприятие, скажу я вам.

Меня за это часто прижучивают, но иногда я понятия не имею, как обтекать свои мысли в морально выдержанные фразы. Потому что хочется и так и эдак, и только мат в итоге помогает.

—Белов, последнее предупреждение. Мы не в бутырке здесь, — палец утыкается в грудину, а я глаза закатываю недовольно. Ну в самом деле, еб.

—Игорь Иваныч, но я ж не «вечер в хату» проорал! Что вы в самом деле, прямо придираетесь ко мне. Если он слепой, и чуть девчонку не пришиб, то чего уж тут?

—Без мата, Белов. У меня нулевая терпимость к этому, ты в курсе, — отмахивается от меня, а я хмурюсь, одновременно цокая. Полный неудовлетворения.

—А девочку прикрыл, молодец. Тут всегда похвалю, тем более речь о Злате,— продолжает он, переводя внимания с меня на зал. Там уже на команды разбились.

Тем более. Не понял.

—Что значит, «тем более речь о Злате»?

Игорь Иваныч губы поджимает и на меня больше не смотрит.

—Все тебе знать надо? Я же сказал, спецгруппа у девочки, напрягаться нельзя.

—Ну минус типа большой и нельзя? Я не в курсах был, что с таким освобождают.

Мужик на меня снова внимание переводит, вот только я понять не могу, что он хочет сказать. Выдыхает тяжело, а я прищуриваюсь.

—Или что?

Тот отрицательно машет головой, мол, ну тебя лесом, Белов. Катись колбаской.

—Ничего, Белов, зрение плохое да, с большим минусом ни прыгать, ни бегать, а ты лось здоровый, бегом к ребятам. Покажите мне «класс».

Толкает меня в спину и выпроваживает, а я начинаю подозревать, что от меня ток что неплохо так отделались, какого-то хера. Зрение плохое, но чет Игорь Иваныч дохера странный был, когда это сказал. И вздох такой трагический.

Я пару шагов от него делаю, а потом разворачиваюсь.

—Игорь Иваныч, а это че. Серьезно прямо?

—Что? — непонимающе на меня взирает. А я так же на него. Он так-то по образованию еще и реабилитолог, лучше меня разбирается в таких вещах

—Минус большой. Ну это…исправить же можно? В ее случае.

Препод еще смурнее становится и начинает краснеть пятнами.

—Белов, твою ж налево и направо, ты свалишь уже наконец-то на поле, или как? Хватит уже мозгу мне жрать! — размахивает руками и на меня наступает, чтобы выпроводить в зал. Да я иду, иду.

Отыгрываем красиво, два гола мои. Иначе здесь совершенно точно без вариантов, потому что у меня ноги и руки растут из правильных мест, а не из жопы. Под конец игры моя команда взрывается криком, народ снимает на камеру. «Фанатки» на скамье скандируют, но это все фигня, потому что я знаю, чей довольный взгляд мне нужен.

—Скинь мне видосик! — прошу у девчонки, которая прямо у парапета. Она от радости расплывается, а еще врубаю шлюшью ухмылку и кривую улыбку, при которых у всех баб загораются глаза так, что могут работать вместо маяков.

И тут до меня доходит, что номер Златовласки для меня тайна за семью печатями. Мыслительный процесс выходит далеко за пределы всех рамок.

Ага. Кекс. Кекс точно знает ее номер, пока я шлепал ушами как лось и зажимал ее по всем углам.