Клубок Сварогов - стр. 24
В Софийском соборе, где проходило торжество, было не протолкнуться. Сюда пришли не только киевские бояре с жёнами, но и великое множество простого люда. Весть о том, что воевода Регнвальд привёз из Богемии невесту невиданной красоты, мигом облетела Киев. Из уст в уста передавались слухи о том, что Мелитриса является дочерью покойного чешского князя Спитигнева и что она пребывала в монастыре до встречи с Регнвальдом. Правда обрастала кривотолками подобно снежному кому, катившемуся с горы. В окружении великого князя шептались, будто руки Мелитрисы добивался сам германский король, но она предпочла монастырь короне. Ещё поговаривали, что якобы Мелитриса сначала досталась Олегу, который уступил её Регнвальду в награду за то, что тот спас ему жизнь в битве при Оломоуце.
Докатились эти слухи и до Оды, которая в порыве ревности потребовала от Олега объяснений. Ода имела возможность познакомиться с Мелитрисой, которую Регнвальд приводил во дворец. Привлекательность знатной чешки послужила для Оды косвенным доказательством того, что, перед тем как достаться Регнвальду, Мелитриса наверняка побывала в наложницах у Олега. Впрочем, Ода не собиралась обвинять Олега в излишнем сластолюбии, поскольку полагала, что столь красивая наложница, как Мелитриса, вполне достойна Олегова ложа. Оде хотелось лишь услышать признание из уст Олега, что он действительно обладал Мелитрисой, но, несмотря на её дивную красоту, всё же расстался с ней, дабы по достоинству вознаградить Регнвальда. В душе Ода была даже готова восхищаться благородством Олега.
Однако Олег не только ни в чём не признался, но и пришёл в негодование от того, что Ода не желает верить его словам, зато охотно доверяет сплетням и слухам.
– Какая собака пробежала меж нами, коль ты не веришь в мою искренность? – возмущался Олег. – Иль тебе непременно хочется уверовать в то, что я хуже, чем есть на самом деле. Так?
– Олег, я видела, какими глазами глядела на тебя Мелитриса, когда приходила во дворец, – молвила на это Ода. – Так может смотреть лишь женщина, таящая в своём сердце глубокую признательность к мужчине, совершившему ради неё благородный поступок. Возможно, ты заметил, что Мелитриса неравнодушна к Регнвальду, потому и уступил её ему. Заметь, Олег, я ни в чём тебя не обвиняю. Мне просто непонятно, почему ты отрицаешь то, что Мелитриса была твоей наложницей.
Говоря всё это, Ода не спускала с Олега своих внимательных глаз в надежде, что он выдаст себя смущением или замешательством.
Однако Олег был спокоен.
– Я и впрямь поначалу был более близок с Мелитрисой, нежели Регнвальд, – сказал он, – но до интимных ласк у нас с ней не доходило и не могло дойти.
– Отчего же? – спросила Ода.
– Я был изранен. Мне тогда было совсем не до женских прелестей.
Олег помолчал, затем продолжил:
– Расположенность ко мне Мелитрисы объясняется просто. Это я убедил её покинуть монастырь, следуя велению сердца, а не доводам разума. Если бы Регнвальд не питал к Мелитрисе сильных чувств, то я не стал бы этого делать. По-моему, Регнвальд и Мелитриса просто созданы друг для друга. Разве нет?
Ода кивнула, соглашаясь. И тут же промолвила:
– Не сердись, но я слышала, как твой отец упрекнул тебя, мол, зря ты уступил Регнвальду такую красавицу. Почему он так сказал? Не потому ли, Олег, что с отцом ты был более откровенен, чем со мной?