Клубок Сварогов - стр. 21
Поэтому Всеволод постарался мягко разубедить Святослава. Мол, русским князьям надлежит действовать коварством против степняков-язычников, но никак не против единоверцев.
– Можно подумать, ромеи-христиане в прошлом не платили нам подлостью за дружбу, – проворчал Святослав. – Даже договоры с нами ромеи наполняют обилием соритов и утидов[44], часто заменяя существующее положение вещей сослагательным наклонением, дабы в будущем было легче нарушать эти договоры.
– Всё равно, брат, не пристало нам уподобляться обманщикам в делах, где не обойтись без крестоцелования, – сказал Всеволод. – По-моему, честнее объявить войну ромеям и отвоевать у них Тавриду, чем под видом друзей проникать в их владения, чтобы затем обнажить на них меч. Подло это и низко!
– Я так и думал, что с тобой кашу не сваришь, – рассердился Святослав. – Ещё один Феодосий выискался на мою голову! Ещё один праведник поучать меня вздумал! Что же ты, брат, Изяслава не вразумлял, когда тот творил дела неправедные?
– Изяслав ныне пожинает плоды своего недомыслия, – хмуро промолвил Всеволод, – а тебе лучше бы не тягаться с ромеями в коварстве, но доказать им своё величие благородством поступков.
Святослав в присущей ему манере не стал продолжать этот разговор. Хорошо разбираясь в людях, он знал, в какой ситуации на кого можно положиться. Сделав вид, что слова Всеволода его убедили, Святослав заговорил о том, что было бы неплохо соединить брачными узами Всеволодову дочь Марию с одним из младших сыновей василевса ромеев.
– Но ведь Мария обручена с твоим сыном Романом, – слегка растерявшись, обронил Всеволод. – Дело к свадьбе идёт.
– Не годится сводить на брачном ложе двоюродных брата и сестру, – заявил Святослав. – Вот поженили мы сына моего Глеба и дочь твою Янку, видя, как они любят друг друга. Казалось бы, благое дело сотворили. Ан нет! Священники-греки во главе с митрополитом Георгием и поныне брюзжат, мол, я потакаю греховному кровосмесительству. Посему подыщем для Романа другую невесту, уж не обессудь, брат.
Всеволод не стал возражать, поскольку сам в душе желал найти для Марии иноземного жениха, только никак не решался сказать об этом Святославу.
От Святослава не укрылось то, что Всеволод не только согласен, но и рад возможности породниться с семьёй византийских императоров. Поэтому на встрече с ромейскими послами Святослав сразу заговорил о прекрасной возможности подкрепить военный союз Руси и Византии ещё и брачным союзом. Дальнейший разговор свёлся к тому, когда провести смотрины русской княжны и когда лучше сыграть свадьбу, которой придавалось особое значение ввиду того, что киевский князь считал это событие некой гарантией соблюдения ромеями данных ему обещаний. Об этих обещаниях даже Всеволод ничего не знал. Святослав и не собирался посвящать его в свои замыслы, видя, что тот не терпит ни подлости, ни коварства в государственных делах.
Послы уехали обратно в Царьград. Святослав же послал гонца в Тмутаракань с повелением своему сыну Роману расправиться с корсуньским катепаном.
В начале осени из Киева в столицу ромеев отправился целый караван судов. На самой большой и красивой ладье находилась дочь Всеволода Ярославича. Вместе с княжной Марией в далёкий Царьград отправились её верные служанки и доверенные люди Всеволода, которым надлежало выяснить на месте, годится ли в мужья Марии предлагаемый жених, не страдает ли он какой-нибудь телесной немочью или помрачением рассудка. Святослав тоже послал в Царьград своего боярина, которому предстояло договариваться от лица киевского князя с самим василевсом Михаилом Дукой.