Клубок Сварогов - стр. 16
Отвечая благородством на благородство, Мелитриса позволила разместить в стенах монастыря раненых русских ратников. Она также выпросила у Олега позволения впустить в Оломоуц женщин с детьми, которые, по её словам, мыкаются по лесам и болотам.
Олег выразил сомнение относительно того, что жительницы Оломоуца отважатся вернуться в свои дома, зная, что их город находится под властью русичей.
– Если я поручусь, что беглянкам и их детям не будет грозить рабство и насилие, то люди станут возвращаться в свои дома, – сказала на это настоятельница. – Дай мне слово христианина, князь, что ты обеспечишь неприкосновенность всем, кто пожелает вернуться в Оломоуц.
Олег дал слово, поклявшись на кресте.
Видимо, у Мелитрисы имелись какие-то тайные связи с моравами, засевшими в лесах, поскольку уже на третий день к запертым городским воротам приблизилась большая толпа из стариков, женщин и детей. Русские стражи впустили возвратившихся беглецов в город.
Женщины расходились по своим домам, в которых царило запустение и всё было перевёрнуто вверх дном. Победители в поисках злата-серебра перерыли даже золу в очагах, где-то взломали пол, где-то разбросали по двору целую гору навоза в поисках всё тех же сокровищ. Мёртвые были уже погребены. О том, что город захвачен врагами, напоминала лишь русская стража на стенах, у ворот и у княжеского дворца.
Безлюдный Оломоуц постепенно оживал, по утрам начинал шуметь многоголосьем местный рынок. Возле небольшого пруда близ женского монастыря каждый день можно было видеть женщин с корзинами постиранного белья. Кое-где уже работали мастерские: кожевенные, плотницкие, ткацкие… Из леса продолжали возвращаться беглецы, группами и в одиночку, с узлами на плечах и с маленькими детьми на руках.
Олег обязал своих сотников следить за тем, чтобы подчинённые им воины не врывались в дома, не грабили, не чинили насилий чехам. Ростовцы уважали своего князя, поэтому никому из них и в голову не приходило преступить его запрет.
Недоверчивый Регнвальд как-то высказал Олегу своё недовольство тем, что настоятельница Мелитриса в любое время суток беспрепятственно входит в Олеговы покои.
– Зря ты доверяешь этой паве, княже, – молвил варяг. – Кто знает, что у неё на уме. Не люблю я женщин сильных нравом, такие могут и нож в спину всадить, могут и яду отведать, лишь бы заставить недруга выпить с ней из той же чаши.
– Не может быть, чтобы женщина столь дивной красоты могла сподобиться на подлость иль смертоубийство, – возразил Олег. – Думается мне, друже, пустые твои опасения. Мелитриса в душе выше людских пороков и страстей, ибо прежде всего она служит Господу.
Регнвальд не стал продолжать этот разговор, видя, что Олег очарован красавицей аббатисой[32] и не может представить её в образе недруга.
Со временем Олег стал замечать, что Мелитриса выказывает явную симпатию к Регнвальду, несмотря на его неприступный вид и извечную подозрительность. Как-то раз аббатиса в беседе с Олегом стала расспрашивать его о жене и детях Регнвальда. Олег не стал скрывать, что варяг вдовствует вот уже третий год, рассказал про сына Регнвальда и про двух его дочерей. Олегу было приятно, что Мелитриса положила глаз на самого лучшего из его дружинников. Олег был удивлён тем, что Мелитриса очень хорошо говорит по-русски. Оказалось, что русскому языку её обучили русские монахи из православного монастыря близ города Брно. Мелитриса долгое время скрывалась в том монастыре от своего отца, который хотел выдать её замуж за сына венгерского короля.