Клуб радости и удачи - стр. 34
– Госпожу Луну! Госпожу Луну! – закричала я, прыгая от восторга. Понаслаждавшись приятным звучанием своего голоса, произносящего новые слова, я дернула аму за рукав и спросила: – А кто такая Госпожа Луна?
– Чанно. Она живет на Луне. А сегодня единственный день, когда с ней можно увидеться, и она исполнит твое заветное желание.
– А что такое «заветное желание»?
– Это то, чего ты хочешь, но о чем нельзя попросить, – сказала ама.
– А почему я не могу попросить?
– Потому что… потому что, если ты просишь о чем-то… это уже эгоизм, – сказала ама. – Разве я тебя не учила, что нехорошо думать только о себе? Девочка должна не говорить, а слушать.
– Тогда как же Госпожа Луна узнает мое желание?
– Ай! Ты слишком много хочешь знать! Ее можно попросить, потому что она – не обычный человек.
Удовлетворившись таким ответом, я немедленно заявила:
– Тогда я скажу ей, что не хочу больше носить эту одежду.
– Ах! Разве я только что не объяснила тебе? – сказала ама. – Сейчас, когда ты проговорилась, это уже не заветное желание.
Во время завтрака казалось, что никто не спешит на озеро. То один, то другой брал со стола что-нибудь еще. И после завтрака все продолжали разговаривать о всяких пустяках. С каждой минутой я все больше тревожилась и чувствовала себя все несчастнее.
– «…Осенняя луна теплеет. Чу! Возвращаются тени гусей». – Папа декламировал длинное стихотворение, которое он разобрал в древней надписи на камне. – Третье слово в следующей строфе, – объяснил он, – стерлось, его значение веками смывали дожди, и оно было уже почти утрачено для потомков.
– Да, но по счастью, – вмешался мой дядя, и в глазах у него сверкнули веселые огоньки, – ты у нас тонкий знаток древней истории и литературы. Я думаю, ты смог разрешить эту загадку.
– «Мгла зацветает сиянием. Чу!..» – ответил отец следующей строфой.
Мама рассказывала тете и старушкам, как надо смешивать различные травы и всяких насекомых, чтобы сделать бальзам.
– Натирать надо здесь, между этими двумя точками. Втирайте энергично, пока кожу не начнет жечь, тогда вся боль сгорит.
– Да как же можно растирать опухшую ногу? – возразила одна старушка. – И внутри, и снаружи будет болеть. Все такое чувствительное – дотронуться нельзя!
– Это жжение может спалить все мышцы, – высказала опасение другая старушка.
– От него будут слезиться глаза! – воскликнула моя двоюродная бабушка.
Я только вздыхала, когда они начинали новую тему. Наконец ама обратила на меня внимание и дала мне пряник в виде лунного зайца[4]. Она сказала, что я могу пойти во двор и поделить его с двумя своими сестрами, Номером Два и Номером Три.
Когда держишь в руке лунный пряник, забыть о джонке очень легко. Мы втроем быстренько вышли из комнаты и, едва миновав лунные ворота, ведущие во внутренний двор, с криками бросились наперегонки к каменной скамье. Я была самой старшей и заняла самое лучшее место в тени, где камень был прохладнее. Мои сестры уселись на солнце. Я отломила каждой из них по уху от зайца. Уши были просто из теста, без сладкой начинки из яичного желтка, но сестры были слишком малы, чтобы разбираться в таких тонкостях.
– Сестра любит меня больше, – сказала Номер Два Номеру Три.
– Меня больше, – сказала Номер Три Номеру Два.
– Не спорьте, – сказала я им обеим. Я грызла туловище зайца, проводя языком по губам, чтобы слизать прилипшую к ним сладкую соевую пасту.