Клеймо бандита - стр. 37
Пальцы уже внутри меня, разрывают плоть на части, вынуждают вместо новой тирады громко застонать.
— А что ты замолчала, продолжай. Мне очень интересно послушать про мою несостоятельность как мужика. А про жертву, которая кончает там ничего не было, а?
— Хватит, — прошу я, пока он внутри пальцы толкает. Медленно и протяжно, словно душу из меня тянет. Вынуждает чувствовать то, что я не хочу. То, что я ненавижу. Похоть обжигающую и жестокую, не знающую пощады.
Он дергет рукой все чаще, а второй грудь голую накрывает, соски оттягивает и отпукает. По очереди.
Пока к пальцам не присоединяется язык, которым он теребит соски, доводя меня до крайней точки, помогая себе рукой, которая словно поршень двигается во мне все чаще. До тех пор, пока тишину комнаты не разрывает мой болезненный вскрик, наполненный ненавистью, в первую очередь к себе, потому что вместо того, чтобы лежать бревном, я выгибаюсь от новых, сворачивающих внутренности спазмов.
Но даже в себя не успеваю прийти, как в открытый от стонов рот, Абрамов пихает мне пальцы в моей же белесой влаге.
— Теперь слушай сюда, похотливая дрянь. Вчера своим «влюбился» ты дала понять, что все твои «ах какой ты насильник» ты просто набиваешь себе цену. И я не против заплатить, так как взял тебя с нуля. Я тебя оттюнингую и продам еще по большей стоимости. Не дёргайся, я не договорил. А будешь сопротивляться, пытаться сбежать, я съезжу за твоей сестрёнкой. Ей сейчас сколько? Пятнадцать. Даже на страницу ее зашёл, красавица растет. Даже красивее тебя. Но ты это и сама знаешь, верно? Она то наверняка будет не против продаться подороже. А тебя отправлю в Турцию в самый дешевый бордель мира. Если все поняла и будешь хорошей послушной девочкой, то моргни.
Я закипаю, чуть не смыкаю челюсти на пальцах. Но все-таки понимаю, что лучше моргнуть.
— Вот и умница, — почти улыбается он. – Я сейчас отвяжу тебя, пойдёшь принимать душ, потому что воняет от тебя, как от свиньи.
И я конечно кивнула, поняла все и буду послушной, но вот только как сдержать слова, которые сами наружу рвутся, как только он меня отстегивает.
— Неудивительно, что от меня воняет.
— Не понял?
— С кем поведёшься от того и наберешься.
Намёк он конечно понимает моментально, но я успеваю рвануть и закрыться в ванной. Абрамов стучит в дверь.
— Дверь, дрянь, открой.
— А что? Ты обиделся? И ты не говорил, что я должна молчать, ты говорил, я должна слушаться!
— Одно подразумевает другое. Дверь открой.
— Нет. Я помоюсь и выйду. Имею я право на уединение?
За дверью тишина, и я даже радуюсь победе, пусть и временной, а потом вдруг комнату оглушает выстрел. Я кричу и падаю на пол. Только спустя мгновение могу увидеть, что дверь открылась и на пороге возник Абрамов с пистолетом. Он выстрелил в замок так, чтобы я не смогла закрыться.
— А вот теперь можешь принять душ, — усмехается он и уходит,а я лишь от облегчения вздыхаю, что пуля не попала в меня. Черт, почему так умирать то не хочется?
"А может быть потому что ты впервые себя живой чувствуешь?" — подсказывает противный внутренний голос в виде кошки Мурки, у которой мама всех котят утопила при мне. Она тогда ушла от нас, а я словно замуровала себя в саркофаг, который защищал меня от эмоций, и вот теперь один урод успешно его разрушил, словно открыл ящик Пандоры.