Клеймо бандита - стр. 35
Влюбился. Надо же. Как мне вообще такое в голову могло прийти. Поверила в сказку, где у чудовища есть сердце и его просто нужно найти? И что теперь. Лежу, прижатая его огромной задницей, и давлюсь членом, которым он пытается проткнуть мой рот насквозь. Толкает глубоко и вытаскивает, давая отдышаться и откашляться. Но стоит мне глотнуть воздуха и попытаться закричать, как каменная плоть снова горло заполняет. До упора, до слез и густых слюней, которые Абрамов по лицу моему размазывает. С любовью… В жопу такую любовь. Такие, как он, не способны, он прав. И теперь я ясно это вижу. Он даже себе меня не забрал. Так,научит кой чему и по рукам пустит. И в следующий раз уже не остановит свору собак, которая хочет меня на части порвать. А значит расслабляться нельзя. Не на мгновение нельзя даже подумать, что этот человек может стать нормальным. Этот человек-зло, а со злом нужно бороться. Правда, когда тебя прижимают к кровати центнером и пихают в рот член, это довольно сложно, но я никогда добровольно не лягу с ним в постель, никогда не буду учиться, всегда буду пытаться сбежать и не буду обращать внимание на тянущую боль между ног, когда движения члена становятся почти нежными, а передышки становятся все чаще. Но это его ошибка, особенно то, с каким триумфом он смотрит мне глаза.
— Так и знал, шлюшка, что ты мой член любишь сосать.
Стоит ему с силой пихнуть член в рот, как я с таким же триумфом смыкаю челюсти и начинаю усиленно давить.
— А-а! — раздаётся вопль, а в следующую секунду в волосах такая боль начинается, словно он пытается скальп снять. Но волосы отрастут, а вот член ему новый никто не пришьет. Но Абрамов конечно сильнее, потому что стоит ему дернуться, как я от крика рот раскрываю и отпускаю на волю мерзкий отросток. Абрамов вскакивает с кровати и смотрит на свою игрушку. А там кровь, и во рту у меня привкус металла. Никогда еще боль другого человека не приносила мне такое облегчение.
— Ты, сука, что делаешь то? — орет он и из джинсов пистолет достает. Я моментально скатываюсь с Олимпа, где чувствую себя победительницей, в самую темную норку, где хочу превратиться в мышку. – Дуло прислоняется к виску, а рука сжимает горло.
Умирать не хочу, но в его глазах такое безумие, что кажется я живу последние секунды. И пусть. Так даже легче.
— Ебаная шлюха! Ещё и тупая. Нормальную жизнь тебе предлагаю, а ты мне член удумала откусить? Извиняйся, сука, если жить хочешь, извиняйся!
— Убей меня. Лучше убей, потому что я ни о чем не жалею. И если ты еще раз член мне в рот запихнешь, я его откушу. Богом клянусь, откушу.
— Откусишь, — дергает он меня сильнее, почти жизни лишает. – Только вот я не сдохну, а тебя отправлю в турецкий притон, где тебя на наркоту подсадят и сделают такой ласковой и нежной, что ты будешь сосать сотни членов абсолютно добровольно. За дозу. Хочешь, тварь, такой жизни. А для сестры хочешь?
— Моя жизнь уже ад. Потому что ты сам— дьявол.
— Не извинишься?
— Ни за что…
Он с размазху дает мне пощечину, отчего я отлетаю на подушки и бьюсь головой о деревянный подголовник. На затылке звенит, и я погружаюсь в серую темень, замечая только, что Абрамов уходит и оставляет меня одну. –
Просыпаться очень тяжело. Свет в глаза, голова болит, но тело словно в теплом коконе. На таком мягком матрасе, что впору расслабиться и улыбнуться. Но стоит вспомнить все обстоятельства, как губы поджимаются, а в глазах скапливаются слезы.