Клейкая лента для двоих - стр. 9
Скидываю вызов и задыхаюсь от гари. Сука! Все старания насмарку. Приходится давиться прошлогодними пельменями, которые я сдуру купил по распродаже. Малышка предлагает сходить в магазин и приготовить нормальный ужин, что я с удовольствием поддерживаю, надоело питаться в кафешках и дошираками. Домашняя еда, после очередного забега, вызывает гастрономический оргазм.
- Мань. Я на тебе, наверное, женюсь, - срывается с моего довольного языка. - Тебя и трахать охрененно, и готовишь вкусно.
Затем спохватываюсь и надеюсь, что на обещание жениться Машка не зациклится. Рано мне ещё вязать себя по рукам и ногам, свободным волком побегать хочется.
Мария
За неделю до моего отъезда мы окончательно слетаем с катушек. Прогулки по Москве закончились, походы в кафе тоже. Весь день проводим в постели, обходясь мелкими перекусами и быстрыми перебежками в ванную комнату. Об отношениях на расстоянии не говорим, большой веры в них нет. Даня молодой, красивый мужчина, и вряд ли будет месяцами блюсти целибат. От этого понимания мне становиться очень больно, но я старательно скрываю свои мысли. Что толку истерить и требовать верности? Всего лишь летний роман, сравнимый с курортным. Я вернусь к учёбе, буду стараться забыть. Нет, не забыть. Сжиться с тоской, с ревностью, с неудачной любовью. А Дан останется здесь, в окружении друзей и виснущих на нём женщин. Что делать? Как быть? Грустно, тошно, тянет в груди, но я цепляю улыбку и поворачиваюсь к нему.
- Сейчас, малыш, я немного отдохну, и пойдём на следующий круг, - притягивает за шею к себе, оставляя кусачий поцелуй на губах.
Он всё время зовёт меня малыш, редко обращаясь по имени. Наверное, так проще. Малышом можно называть практически любую бабу, разве что Тошкину маму так не назовёшь. Больше центнера живого веса. Представила, как Дан обращается к ней так, и хихикаю, ткнувшись лбом к нему в плечо.
- Что смеёшься? Сомневаешься, что потяну? – выгибает бровь, посылая обещающий взгляд.
Сколько кругов сегодня было? Я уже сбилась. Натёртость в промежности и онемение скул подсказывают, что много. С минетом только три раза приставал, а уж крутил со всех сторон и того больше, животное ненасытное. Моё животное. Ещё два дня моё.
- Не сомневаюсь, - делаю шумный выдох. – Ты же не успокоишься, пока до дыр не сотрёшь.
- У нас два дня осталось, - ворчит, подминая под себя. – Надо с запасом натрахаться.
- Не два. Один, - обламываю его. – У меня поезд в шестнадцать, и надо увидеться с Тошкой. Я вроде как к ней приезжала.
- Может с Тошкой по телефону как-нибудь? – громко отсасывается от плеча, оставляя там отметину, которая к вечеру станет фиолетового цвета. Даня любит метить на видных местах, а мне придётся как-то прятать эту красоту от родителей.
- Нет Дань. Тошка собрала родителям и братикам подарки. По телефону их не передашь, - настаиваю на своём, наблюдая бровки домиком и недовольный взгляд из-под них.
Даня скатывается с меня, встаёт и уходит на кухню, где демонстративно гремит дверцами и посудой. Я не лезу к нему. Вместо этого закрываюсь в ванной и долго принимаю душ, тихо плача от выжигающей боли и скорого расставания. Обмотавшись полотенцем, возвращаюсь в спальню, где сразу оказываюсь на четвереньках и с членом внутри. Его движения грубые, резкие, перемежающиеся со шлепками и щипанием филейной части. Кожей чувствую прожигающий взгляд и, кажется, слышу хруст сжимаемой челюсти. Так зло он берёт меня первый раз, вымещая своё недовольство и эгоизм. От обиды тело не наполняется возбуждением, и я просто жду, когда Дан кончит. Он кончает, натягивая сильней и изливаясь в меня, то ли со злости, то ли с расстройства, потом одевается и уходит, хлопнув входной дверью, а я так и стою на четвереньках, заливая бельё слезами. Гадкое ощущение, что об меня вытерли ноги, попользовали напоследок и выбросили, как ненужную вещь. Вот и ответ на мои вопросы. Вот он и сделал первый шаг, поставив жирную точку на наших отношениях. Ничего не будет после моего отъезда. Даня уже всё решил.