Клейкая лента для двоих - стр. 35

    Время до вечера тянется, как резина. Сконцентрироваться на работе не могу. Открываю отчёты, сверяю цифры, а они расползаются по всему листку. Дан выходит из комнаты за полтора часа до встречи, смотрит на часы и кивает на дверь. Дорога растягивается в час двадцать, и чем ближе к бару, тем больше заходится в груди.

    Атмосфера бара не откладывается в голове, только музыка долбит по ушам, да пьяные крики врезаются в мозг. Тупо пялюсь в телефон, чтобы не смотреть лишний раз на Дана. Её появление я чувствую спиной. Воздух накалился, и электрические разряды проходят по пальцам рук. Оборачиваюсь, смотрю на неё, такую красивую, что дыхание забивает.

- Доигрались?! – без предисловий наезжает на нас и бросает нам пластиковые тесты с двумя жирными полосками.

- Кто отец? – недовольно спрашивает Дан, пока я собираю в кучку расплывшийся мозг. В сознание медленно проникает смысл его слов, и яркие вспышки загораются одна за другой.

- Выясняйте друг у друга, - она выплёвывает каждое слово, не смотря на меня, разворачивается и уходит, гордо держа прямо спину и стараясь не бежать.

    Я ещё минуту прихожу в себя, ликуя от победы и возможности избавиться от братца. Сомнений нет, что этот ребёнок мой. Аккуратист Дан не выгуливает член без двойного пиджака.

- Возвращайся в Москву, - довольно заявляю, пряча сувенир в карман. – Я позабочусь о своей женщине и своём ребёнке.

- С чего ты взял, что ребёнок твой, - он обходит стол и встаёт напротив меня. – Он может быть и моим.

- Не пизди. Ты всегда надеваешь по два гандона в целях предохранения. – Я подаюсь вперёд и сжимаю кулаки, сдерживая желание придушить.

- Осечка, братец, - скалится, срывая с меня последние капли выдержки. – С Машей я ими не пользовался, и кончал несколько раз в неё. Так что она моя, и…

    Не даю ему договорить, затыкая кулаком грязный рот. Всё перемешалось. Бар здесь и сейчас, лестница девять лет назад, похороны родителей, побег этого ублюдка. Я вхожу в состояние берсерка, не видя ничего вокруг, кроме его оскала и черноты в глазах. Не слышу звона битой посуды, треска сломанной мебели, оглушающего воя сирены. В себя прихожу в камере, сидя напротив него.

- Я не отступлю! - рычу ему, вытирая рукавом с губы кровь. – Она моя! И ребёнок мой, даже если в его зачатии виноват твой член!

    Он рычит в ответ, прожигая меня чумным взглядом, и я читаю в нём те же слова, что произнёс только что. Интересно, смогу ли я убить своего брата?

- Вороновы! На выход! – голос дежурного смешивается со скрипом открываемой решётки, и из-за стены появляется медвежья фигура Бориса.

- Ну вы и поразвлеклись, - недовольно бурчит Борис. – Пришлось хозяину бара возмещать убытки, чтобы он не писал заявление. В больницу надо, или в бар, заливать ушибы?

- В бар, - соглашаюсь на его предложение.

- В бар, так в бар, - слегка пошамканный от подбитой челюсти голос Дана подтверждает моё решение.

10. Глава 10

Мария

    С принятым выбором становиться легче дышать. Может я ненормальная, испорченная, извращённая, но разодрать своё сердце и отдать половину одному из близнецов, а вторую похоронить заживо, я не могу. Эгоистично? Необдуманно? Возможно. И если в моей душе настал слабый, но покой, то в голове вертится одно событие за другим. Как донести до них моё желание, такое сложное, неправильное, тянущее осуждение общества? Как не довести их до окончательного, неисправимого разрыва отношений? Как не потерять родителей, столкнувшихся с непотребным восприятием семейных ценностей со стороны всегда правильной дочери?