Клайв Стейплз Льюис. Человек, подаривший миру Нарнию - стр. 41

Именно в этот момент Гривз написал Льюису признание: он осознал, что, скорее всего, он гомосексуален – вероятно, Льюис и раньше об этом догадывался[175]. Ответ Льюиса на эту исповедь поражает внезапной терпимостью в сочетании с недоверием к традиционным моральным ценностям: «Поздравляю, старина. Я счастлив, что тебе хватило моральной отваги сформулировать свою точку зрения вопреки старым табу»[176]. Вероятно, Гривз почувствовал облегчение, убедившись, что дружба с Льюисом вынесла такую откровенность, и все же дневнику он сообщает, что «скорее опечален» ответом Льюиса[177]. Можно предположить, что, внимательно перечитав письмо, Гривз убедился: Льюис мягко дает понять, что не разделяет его ориентацию.

Надеялся ли Гривз на то, что Льюис окажется по одну с ним сторону? Важно понимать, что дневник Гривза в это время свидетельствует о глубокой эмоциональной привязанности к Льюису, равной которой в жизни Гривза ничего не было. Судя по этим записям, никакой другой человек, ни мужчина, ни женщина, не играл в его жизни подобной роли, хотя почти все это время физически Льюис находится далеко. Если от него долго нет письма, Гривз впадает в отчаяние: «Так несчастен из-за Джека. Я ему надоел? Нет ни слова от него»[178]. Особенно откровенна последняя запись 1918 года: «Что же мне делать без Дж.[179]?» Эти записи явно намекают – хотя и не доказывают исчерпывающе – что главным объектом любовного желания Гривза был сам Льюис.

Это могло бы перерасти в серьезную проблему для их отношений, но в итоге Гривз, видимо, смирился с реальностью. Всякая неловкость между друзьями рассеялась и не привела к напряжению или ссоре[180]. Льюис продолжал считать Гривза своим самым близким и доверенным другом и поддерживал связь с ним до самой своей смерти в 1963 году. Но сложные отношения с Гривзом явно сказались на размышлениях Льюиса о сути и пределах дружбы. Читателям трактата «Четыре любви» (1960)[181] следует понимать, что Льюис здесь исследует, в том числе, границы близости, привязанности и уважения в мужских отношениях.

Тем временем Льюис вернулся в Англию и 25 мая 1918 года сделался пациентом офицерского госпиталя Эндсли. Первоначально в этом здании располагался лондонский отель, но военное министерство реквизировало его, не справляясь с хлынувшим из Франции потоком раненых. Льюис уже настолько оправился, что посещал оперу (он сообщает Артуру Гривзу о наслаждении, с каким слушал «Валькирию» Вагнера) и даже доехал до Грейт Букхэма к «Старому Придире». Он также написал длинное проникновенное письмо отцу в надежде, что тот навестит его в Лондоне[182]. Альберт Льюис, однако, так и не приехал к сыну, пока Льюис оправлялся от ранения[183]. Зато приехала миссис Мур – более того, она переселилась из Бристоля, чтобы оказаться рядом с Льюисом.

Так что же происходило между Льюисом и миссис Мур? Чтобы хоть отчасти понять ситуацию, нужно принять во внимание ряд факторов. Во-первых, мы не располагаем документами, будь то официальные бумаги или личные свидетельства, которые позволили бы нам с уверенностью делать какие-либо выводы. Под конец жизни миссис Мур уничтожила письма от Льюиса. Единственный человек, с кем Льюис мог откровенно говорить об этих отношениях, был Артур Гривз, но опять же, из этого источника мы тоже не получаем свидетельств, проливающих ясный свет на эту ситуацию.