Кирие Элейсон. Книга 7. Посмертно влюбленные. - стр. 50
Наконец они выбрались на хорошо просматриваемую со всех сторон местность, и только тогда сенатор позволил своим людям отдохнуть, а собственным мыслям отправиться путешествовать в прошлое. Мысль о глупо утраченном титуле принцепса снова кольнула в сердце, но уже не слишком больно. Несмотря на все обещания папы, Кресченций интуитивно чувствовал, что этого титула ему уже никогда не видать, причем в этом ему некого было винить, кроме самого себя. Прояви он твердость в отношении Октавиана в момент, когда тот еще был Октавианом, и Рим, по крайней мере его светская часть, уже давно был бы у его ног. Теперь же возвращаться воспоминаниями к тем дням значило только намеренно портить себе настроение, проку же от таких терзаний не было никакого. Поэтому мысли сенатора ловко перемахнули через события последних двух лет и начали листать давно перевернутые страницы его жизни, где он был полон сил, надежд и устремлений.
Право слово, ему нечего было пенять на судьбу. Да, Господь рано забрал к себе его родителей, но сейчас, окидывая взглядом достигнутое, ему только добавляло гордости осознание того, что всего, в том числе сенаторской тоги, он добился в своей жизни сам. Да, его злопыхателям и постороннему взгляду могло показаться, что Альберих всюду тянул его за собой, но разве мог бы Альберих стать правителем Рима без него? Однажды они распределили между собой роли ведущего и ведомого, это был их осознанный выбор, но только выступая в тандеме, они представляли собой неодолимую силу. Это лишний раз показали события, случившиеся после внезапной смерти его друга, но довольно, уже вспоминали об этом сегодня, хватит, забыли!
Человеку мудрому и богобоязненному свойственно копаться в грехах прошлого, либо находя для себя оправдания, либо вымаливая прощение Создателя. Безусловно, Кресченцию, бившемуся за место под солнцем в этот жестокий век, приходилось обильно лить чужую кровь. Вспоминая тех, кого он отправил на тот свет либо собственной рукой, либо отдавая приказы, сенатор и сегодня не чувствовал к ним особого сострадания. Он должен был поступить так, он карал преступников и побеждал врагов, любой государственный деятель на его месте поступал и поступает так же, иначе его пребывание на олимпе власти не окажется долгим.
Лишь одно былое деяние тяжким камнем лежало на его совести, лишь однажды он лишил жизни людей, вся вина которых заключалась в том, что те неосторожно попались ему под руку в момент их с Альберихом триумфа. В тот день они с другом уже не видели ничего, кроме сияющей вершины римской власти, это сияние ослепило и обезумило их. Такие случаи, когда последняя помеха к трону убирается торопливым злодеянием, сопровождают почти всякое нелегитимное воцарение. Так убивал принцев-подростков Ричард Третий, так расправлялась с мужем и узником Шлиссельбурга Екатерина Вторая, так молчанием благословил убийц собственного отца ее внук.
Лица своих жертв Кресченций часто видел во сне, их имена всплывали в его памяти первыми, когда он задумывался о предстоящей встрече с Главным Судьей. Тысячу раз за это время в голове своей он слышал мольбы наложниц Гуго Арльского пощадить их, крики, от которых с жалостью к жертвам сотрясались стены Замка Ангела, а уж они-то на веку своем насмотрелись всякого. Тысячу раз он видел, как в предсмертных конвульсиях билось тело престарелой кормилицы Ксении, первой подметившей их подлог. И миллион раз перед его глазами всплывало лицо Розы.