Кирие Элейсон. Книга 7. Посмертно влюбленные. - стр. 40

– Но и я, и мои друзья по младости лет слишком неопытны, поэтому ваше слово, в сравнении с нашим, в ценности своей будет равно золоту относительно меди.

– Что значит мое слово по сравнению со словом, проистекающим из уст преемника Апостола! – не без иронии ответил Кресченций.

– В вопросах Церкви – быть может. Но мы сейчас обсуждаем суетный свет. Начнем, пожалуй, с Византии. Вам не показались скромными подарки ромейских базилевсов? Деодат, что там было? Напомни!

– Десять ковров, две дюжины мужского платья, тысяча локтей шелка, детеныш льва. И какие-то книги с унылыми сочинениями древних старцев.

Кресченций отметил, что папа даже не подумал одернуть злоязычного Деодата.

– Мне сложно сравнивать, Ваше Святейшество, но, по-моему, это подарки достойные пастыря христианского мира, – сказал сенатор.

– Да? – в голосе папы звучало равнодушие. – Ну вам, наверное, виднее. Я хотел убедиться, не является ли ценность подарков базилевса отражением последних событий, происходящих в Византии. По слухам, власть ромеев в провинциях ослабла так же, как ослабел в последние годы сам базилевс Константин.

– Базилевс всю силу извел на написание книг, – язвительно вставил Деодат.

– Да, пока он писал книгу «Об управлении империей», империей правили другие. Лакапин и его семейство, – добавил яду рыжеволосый Роффред, другой приятель папы.

– К счастью для Константина, это милое семейство перегрызлось между собой, – заметил Кресченций. – Сначала сыновья Романа выслали своего старого папашу помирать на остров Проти, а спустя сорок дней отправились туда сами, гонимые мятежным плебсом Константинополя. Говорят, отец встретил их с редким злорадством.

– История, достойная библейской притчи, – резюмировал папа. – Но все это дела минувшие, а нас интересует сегодняшний день. Так вот, вчера мне сообщили, что помимо базилевса очень резко сдал и патриарх Феофилакт.

– Еще один из рода Лакапиных, – снова встрял Деодат.

– Да. Добавьте сюда новости о потере греками Крита, о скудоумии и праздной жизни наследника, о всевозрастающем влиянии при дворе Анастасии, любовницы наследника, и картина складывается вполне определенная.

– Вывод, сделанный Вашим Святейшеством об общем ослаблении греков, полагаю верным, – согласился Кресченций.

– И в ближайшее время усиления ждать не приходится, – слова папы прозвучали как полувопрос.

Кресченций пожал плечами, не понимая, куда клонит Его Святейшество. За окнами раздался колокольный звон, начиналась очередная часовая служба. Папа с полуулыбкой послушал переливы колоколов, но, заметив осуждение на лице Кресченция, обескураживающе отреагировал:

– Дорогой мой сенатор, в церквях полно священников, найдется кому службу провести.

«Поразительно! Даже Иоанн Тоссиньяно такого себе не позволял. И это в первый день понтификата!»

– Поговорим о других наших соседях, сенатор. Как вы думаете, есть ли возможность повлиять на короля Беренгария, с тем чтобы он вернул Святому престолу земли Равенны и Пентаполиса?

– Позиция Беренгария прозрачна, Ваше Святейшество. Он вернет эти земли только в обмен на его императорскую коронацию.

– Другие варианты?

– Их нет, если только за Святой престол не вступится мощная сила, но ведь и она затем, боюсь, потребует того же, чего сейчас жаждет Беренгарий.

– Византия к таким силам не относится?