Кирие Элейсон. Книга 7. Посмертно влюбленные. - стр. 39
– Что вы, ваша милость! У него с утра гости из города. Мессер Деодат, мессер Роффред…
Кресченций, не дослушав слугу, уже в следующее мгновение переключился на препозита и начал трясти его, как грушу.
– Как смеешь ты, скользкий червь, насмехаться над сенатором великого Рима? Как смеешь отнимать у меня драгоценное время и как смеешь оставлять господина дома сего в неведении о моем приходе?
– Все было доложено мессер, – от былой горделивой осанки и надменности в речи у препозита не осталось и следа, – но я… я сейчас узнаю, может… может, он вас примет.
– Что значит «может»? – нарочито громко и сердито зарычал сенатор. – Конечно примет!
Препозит недолго оставался за дверьми таблинума. Он выскочил к Кресченцию с лицом красным от смущения и обиды от еще одной, несправедливой по его мнению, выволочки, полученной, видимо, уже от папы.
– Его Святейшество просит вас войти.
– Ты не объявишь меня и мои титулы, растяпа?
– Его Святейшество приказал мне не утруждать его слух тем, что он и без того прекрасно знает.
Дав себе зарок пожаловаться понтифику на нерадивость его слуги, Кресченций вошел в пределы папского кабинета. За низким столом восседал Иоанн Двенадцатый в компании пятерых друзей. На столе вместо привычных пергаментов и свечей не было живого места от кувшинов с вином и фруктов. Глаза Иоанна предательски блестели. Их хозяин, похоже, не только уже давно проснулся, но и успел порядком «подлечиться» после вчерашнего.
«Бог ты мой! Что за картина! – подумал Кресченций. – Видал ли Святой престол когда-нибудь подобное? Куда что делось от нашего скромного Октавиана? Надо совсем не иметь мозгов, чтобы в самый первый день понтификата предпочесть служению Церкви и встрече с паствой разбитную компанию выпивох. А это что на столе? Мне кажется или… Это же кости! Игральные кости! Ну-у-у, совсем нехорошо, молодой человек!»
– Простите, ради Христа простите, мой любезный сенатор! Сей же час дам отставку этому глупому препозиту, вздумавшему сказать, что я сплю. Да как он посмел, мерзавец! Для вас эти двери открыты в любое время.
Ну что тут скажешь? Кресченцию не оставалось иного, как склониться в поклоне и поцеловать протянутую Его Святейшеством изящную длань.
– Прошу вас, мессер Кресченций, присаживайтесь к нам. Знаю-знаю, что вас беспокоит и по какому вопросу пришли. Давайте вернемся к нему под занавес, когда мои друзья уйдут. Ведь так будет лучше, не правда ли?
Папа успешно играл на опережение. Возражений, конечно, быть не могло. Кресченцию пододвинули кресто, а Деодат услужливо наполнил кубок вином и протянул его сенатору.
– Сенатору великого Рима честь и процветание!
Если папа и его друзья таким образом пытались загладить вину, то у них почти все получилось. Сердце сенатора смягчилось, тем более что папа немедленно обратился к нему за советом.
– Мы все утро обсуждаем подробности вчерашней коронации.
– На мой скромный взгляд, Ваше Святейшество, все прошло в русле законов Церкви и в духе старых традиций.
– Я не об этом. Мы делимся услышанными вчера новостями, а также впечатлениями о послах из соседних с Римом стран, о самих этих странах и их повелителях.
«Даже если так, это не оправдывает твоего отсутствия на службах. Представляю, сколько тысяч римлян и гостей города сегодня понапрасну ожидали тебя и твоей проповеди».