Кирие Элейсон. Книга 7. Посмертно влюбленные. - стр. 10
И вот сейчас, скользя рассеянным взглядом по крышам римских домов, Альберих в сотый раз задавал себе один и тот же вопрос: не ошибся ли он, пойдя на разрыв с Беренгарием? Стоило ли вставать в позу ради давно забытого и, видимо, кем-то проклятого Сполетского герцогства? Прав ли он, заигрывая сейчас с куда более грозным северным королем, из-под опеки которого потом будет ой как непросто избавиться? Тем более что, судя по всему, этот непростой вопрос теперь будет решаться без его участия, решаться его сыном – юношей с целым сонмом достоинств, среди которых опыт, увы, пока отсутствует.
Кто поможет его Октавиану избежать фатальных ошибок? Ну прежде всего, конечно, Кресченций, его старый и верный друг Кресченций, с которым они когда-то вместе взошли к управлению самым великим городом мира. Мудрый, рассудительный Кресченций без звука уступил тогда ему первенство, все эти годы соглашаясь на роль тени принцепса, но Альберих понимал, что в душе своей его друг нередко был искушаем соблазном однажды стать-таки первым. В последние годы эти соблазны, несомненно, усилили частоту и натиск, и между друзьями не раз вспыхивали ссоры, особенно когда Октавиан начал подходить к той возрастной черте, за которой самостоятельность уже не только возможна, но и желательна. Наблюдая за Кресченцием и развитием его отношений с Октавианом, Альберих верил в Кресченция, надеялся на него и… все больше опасался за сына.
Кто еще? Наверное, папа Агапит. Вот как раз яркий пример того, что в плен собственных заблуждений может попасть даже такой мудрый правитель, как Альберих. Все эти годы принцепс опасался утверждать на Святом престоле слишком серьезную и яркую личность, всякий раз отдавая предпочтение фигурам слабым, льстивым и безынициативным. Еще в годы правления Мароции Агапит стал считаться одним из авторитетнейших прелатов Церкви, но тиара водружалась на чью угодно голову – на голову обжоры, ленивца, предателя, тупицы – но только не на его. Когда в мае 946 года от разрыва аппендикса умер неграмотный и робкий папа Марин, Альберих чуть ли не единственный раз за время правления пошел на поводу у римлян, уже с гневом потребовавших интронизации Агапита. И надо же, город оказался абсолютно прав, папа Агапит, не ставя под сомнение власть Альбериха в Риме, все эти годы активно восстанавливал подорванный авторитет Церкви. Особенно сильно это ощутили на себе церковные иерархи франкских и германских земель, в частности, наконец-то давно заслуженное наказание понес Гуго Вермандуа, который когда-то занял епископскую кафедру Реймса в возрасте пяти лет.
Также сын принцепса может рассчитывать на своих ближайших родственников. Например, на своего дядю Сергия. Пусть Альберих прогнал того с глаз долой в захолустье Непи, тот своим смирением и ревностной службой Церкви уже давно заслужил прощение. Но пусть его лучше простит и вернет в Рим не он, Альберих, а сам Октавиан. В этом случае Сергий до конца своих дней будет обязан Октавиану.
Или другой дядя, Деодат. Он старше Октавиана всего на два года и тоже только стоит в начале многообещающей карьеры. Так пусть же они помогут друг другу.
И есть наконец Аймар, бывший аббат Клюнийского монастыря10. В конце 942 года умер благословенный Одон Клюнийский, чья смерть стала провозвестником грядущих бед для Гуго Арльского. Очень распространенным в те годы было мнение, что только заступничество Одона долгое время спасало Гуго от справедливого возмездия, и после смерти аббата в мире сем уже некому было молиться за осточертевшего всем смутьяна. Не стал вступаться за Гуго и новый аббат Клюни. Отец Аймар достойно продолжил дело своих великих предшественников, а в части сбора пожертвований намного превзошел их. Однако с годами Аймар почти полностью потерял зрение. В начале 954 года он сам попросил клюнийцев отпустить его с миром, а вместо себя рекомендовал монастырской братии избрать аббатом библиотекаря Майоля