Кирие Элейсон. Книга 6. Его высочество Буриданов осел. - стр. 60

Почти до конца девятого века что Суза, что Иврея носили роль сугубо военно-сторожевых городов. Купцы следовали мимо них, и вплоть до Милана или Павии, владений лангобардского короля, никто не требовал от них поделиться. Однако с воцарением в Иврее маркграфа Анскария Первого, по времени совпавшим с начавшейся чехардой королей на лангобардском троне, местные правители пришли к разумному выводу подобрать то, что плохо лежит. Пока Павия, Сполето и Фриуль выясняли, кто из их владык более достоин Железной короны лангобардов, маркграфство Иврейское добросовестно взвалило на свои плечи нелегкую повинность по сбору пошлин с купцов. Гуго Арльский, приняв бразды правления Италией в свои руки, пытался вернуть ситуацию под собственный контроль, однако маркиз Беренгарий и в данном вопросе проявил строптивость. Он с самым невинным выражением лица недоумевал, отчего король хочет направить в Сузу и в его столицу своих аркариев, когда его люди прекрасно справляются сами. Король же скрежетал зубами, понимая, что до его казны доходят далеко не все деньги, отчисляемые негоциантами при въезде в Сузу и Иврею.

Таким образом, замок Суза в десятом веке представлял собой уже самый настоящий таможенный пост, который в значительной мере обеспечивал благоденствие маркграфов Иврейских. Понятно, что деятельность слуг надо было также тщательно контролировать, и вот почему на висконта Анскария выпала нелегкая миссия раз в три дня появляться в пределах этого города. Впрочем, молодой висконт ничуть не жаловался на свою судьбу, находя в этой деятельности достаточную пищу для ума и наблюдений. А также для частичного удовлетворения своего честолюбия, ведь в Сузе он мог чувствовать себя абсолютным властелином.

Перейдя двадцатилетний порог, Анскарий уже понемногу начал задумываться над своими перспективами и их соответствию его знаниям и амбициям. Картина вырисовывалась не самая оптимистичная. Он целиком и полностью был под влиянием сводного брата, диктат Беренгария был абсолютен, вплоть до того, что тот женил его пять лет назад на дочери мелкого бургундского барона Амадея и тем самым существенно сузил для Анскария возможности продвижения по иерархической лестнице. По всему выходило, что он так и останется в тени Беренгария, а скоро его влияние вообще будет сведено к нулю, когда у брата подрастут сыновья Адальберт и Гвидо.

Его бы воля, он бывал бы в Сузе каждый день, он остался бы тут навсегда, ведь только здесь он повелевает всеми. Только здесь, на площади Августа, склоняют перед ним головы горожане и пришлые гости, только тут ловят его слово и восхищаются его образованностью, особенно в те моменты, когда висконт сам, вперед асикритов, безошибочно подсчитывал стоимость ввозимых товаров и определял пошлину. Да что там пошлина, за это время он научился раскрывать нехитрые приемы купцов, которые ради снижения налогов то прятали часть своих товаров в лесу, то раздавали группе паломников, которые были свободны от поборов, то выдавали себя за англосаксов, которым по воле короля были определены существенные льготы.

Висконт со смехом выводил купцов на чистую воду, а после определения цены и осуществления соответствующих записей в реестрах, любил поговорить с гостями об их родине. За крайне редким исключением, даже среди самых чужедальних пришельцев находился хотя бы один знающий латынь. Как правило, это был служитель церкви, которого купцы брали с собой, полагаясь на его заступнические молитвы перед Господом, а также видя в нем переводчика на все случаи жизни. Спустя века люди будут пытаться изобретать новое, забыв о старом, о том, что когда-то имели! Все потуги с внедрением искусственного эсперанто