Кирие Элейсон. Книга 6. Его высочество Буриданов осел. - стр. 62
Гуго вел за собой остальных, Анскарий за его спиной только удивлялся смелости короля, так как на данной дороге слишком часто устраивали засады либо сарацины Фраксинета, либо разбойники с распятием на шее. Наивному висконту было невдомек, что предусмотрительный Гуго чуть ранее, еще до своего въезда в Сузу, пустил на эту дорогу два десятка своих людей, с целью избежать подобных сюрпризов. Гуго гнал своих спутников, частенько переходя с рыси на галоп, однако вскоре поумерил пыл и начал внимательно вглядываться в проплывающие мимо пейзажи, чтобы выбрать достойный для его цели.
Осенью это не заняло бы у него много времени, ибо в этот период «Ганнибалова дорога» приобретала на редкость угрюмый вид. Но сейчас озорная весна перекрасила все вокруг, и то, что казалось мрачным и гнетущим, сейчас выглядело по-девичьи легкомысленным. Королю же, словно профессиональному кинорежиссеру, требовался соответствующий антураж, и он гнал и гнал свою лошадь дальше. На его счастье перед его глазами вдруг появился старый, отживший свое дуб, который уродливыми корявыми сучьями вцепился мертвой хваткой в своих потомков, разросшихся по обеим сторонам дороги. Зелень здесь особенно густо покрывала дорогу, и потому, несмотря на середину дня, здесь было прохладно и даже сумрачно.
Гуго спешился, подошел к дубу и опустился перед ним на колено. Все прочие, и в их числе Анскарий, последовали его примеру. Спустя мгновение все услышали, как король читает молитву. Закончив ее, он обернулся к висконту.
– Это случилось здесь, – сказал Гуго.
– Что случилось, мой кир?
– Понятно, что тебе никто не говорил об этом месте. Месте, где погибла твоя мать.
Анскарий вздрогнул от неожиданности.
– Она была оставлена в лесу. И никто не знает, что случилось с ней далее. Может, она по сию пору жива, – сказал он.
– Это тебе сказал Беренгарий?
– Да, мой кир. Так же как и…
– Говорите, висконт. Не бойтесь.
– Он мне сказал, что она была брошена по вашему приказу, мой кир.
Гуго изобразил высшую степень негодования. Он вскочил на ноги и быстро зашагал вперед-назад по дороге.
– Подумать только! Подумать только! – запричитал он.
– Вы хотите сказать, что все было иначе?
– Ну разумеется, мой милый племянник, разумеется, иначе. Мой слуга, граф Сансон, должен был привезти вашу мать ко мне в Павию, где мы намеревались обвенчаться. Однако по пути его атаковал ваш брат. Он отбил Ирменгарду у моих слуг, при этом серьезно был ранен один из моих верных людей, граф Вальперт. Ну а после этого ваш брат совершил над ней суд, жестокий и несправедливый.
– Он не предал ее смерти.
– О да, разумеется, он поступил с ней намного добрее. Даже не хочу думать, что с вашей матерью было дальше, ибо сердце мое по-прежнему привязано к ней. Господь свидетель, мой дорогой висконт, я не видел за свою жизнь красивее женщины, чем ваша мать! Никого я так не любил больше, как Ирменгарду! Чтобы обладать ею, мы решили взять грех на душу и сговорились с ней, что она объявит себя рожденной не от Адальберта Богатого, тогда церковь согласилась бы благословить наш брак. Мы так были близки к своему счастью!
На висконта Анскария патетический монолог Гуго не произвел ровным счетом никакого впечатления. Дождавшись паузы, висконт произнес:
– Мой брат рассказывал, что признание моей матери было вытянуто у нее обманом. Таким образом, вы стремились к браку с римской блудницей Мароцией, чтобы та сделала вас императором. До той поры вы не могли жениться на ней, ибо она была вдовой вашего и Ирменгарды брата.