Кирие Элейсон. Книга 6. Его высочество Буриданов осел. - стр. 32

Проводив монаха взглядом, принцепс обратился к своему препозиту:

– Константин, брат мой, у меня к вам есть ответственное поручение, и только вам по силам его исполнить…

Эпизод 8. 1690-й год с даты основания Рима, 16-й год правления базилевса Романа Лакапина

(1–9 июля 936 года от Рождества Христова)

Король Гуго никогда не отличался терпением, за что ему частенько попадало от судьбы. Не дождавшись от Альбериха ответа, король уже со следующего дня начал осыпать принцепса словами, на которые вряд ли сподобится уважающий своего будущего зятя тесть. Поскольку объект его нападок никак не мог услышать и прочувствовать всю глубину гнева итальянского самодержца, Гуго свою ярость постепенно перевел на головы окружающих. Один только невозмутимый епископ Манассия, получавший в собственный адрес ругательств не меньше, чем прочие, тем не менее пытался хоть как-то урезонить своего коронованного дядю. Поначалу его преподобие убеждал Гуго, что Альбериху требуется время на размышления, затем – что Альберих, быть может, наводит справки о внешности и здоровье королевской дочки. Наконец, к исходу недели стояния под Римом, епископ частично признал правоту возмущения Гуго, но уверял при этом, что это связано с язвительно-мерзким характером принцепса, который своим молчанием умышленно выводил короля из равновесия.

Когда уже все доводы епископа иссякли, а сам королевский лай в сторону Рима начал более походить на дежурное подтявкиванье, прибыл посланник от Альбериха. Римский правитель при составлении письма призвал на помощь самых искусных писцов, которые витиеватым тоном пропели гимн добродетелям Гуго, гимн настолько приторный в своей хвалебности, что поневоле можно было заподозрить издевку. Однако главное, что Альберих благосклонно отнесся к предложению Гуго, но, правда, выдвигал при этом несколько условий.

Итак, принцепс Рима, прежде чем взять в жены юную Хильду, хотел бы увидеть ее лично и самостоятельно оценить внешние данные потенциальной невесты. Просьба была вполне понятна, но принцепс изъявил желание переговорить с Хильдой с глазу на глаз, при минимальном числе стражи, не более пяти человек с каждой стороны. И вне пределов Рима, что привело Гуго к новому приступу бешенства. Далее в письме следовали условия о вечном мире между Римом и королем, для чего последний обязывался признать будущих детей Альбериха и Хильды своими наследниками, а в качестве сладкой приманки к письму Альбериха прилагалось письмо от папы Льва Седьмого, в котором понтифик, действующий якобы свободно и независимо, всячески восхвалял короля и желал видеть того подле своего трона, чтобы «потомку Великого Карла и престолу святого апостола Петра в духе евангельской любви и с взаимным уважением найти мирное разрешение проблемы».

Ну что же, решил Гуго, на ерничанье Альбериха до поры до времени можно закрыть глаза. Не совсем, конечно, забыть, нет: придет время, и этот недоносок с лихвой заплатит по королевским счетам. А пока Гуго приказал срочно вызвать в Рим Хильду, поскольку та находилась в Терни, чтобы не быть стесненной неудобствами походного военного лагеря. Кандидатура сопровождающего Хильду на переговорах с Альберихом также не вызывала сомнений, никто не справится с этой ролью лучше, чем его племянник-епископ. Однако сам же Манассия внезапно взбудоражил сознание короля, когда в ответ на его распоряжения вдруг заметил: