Кирие Элейсон. Книга 5. Низвергая сильных и вознося смиренных. - стр. 2

Теодора испуганно замолчала. Мароция продолжала сидеть на краю купели, нервно болтая ногами и напряжённо размышляя о чём-то. Младшая сестра подплыла к ней и нежно погладила её по ноге.

– Окунись, сестрица, ты почувствуешь себя лучше. Нельзя вечно жить в страхе и озлоблении. В конце концов, у тебя есть Тоскана, есть любящий муж, который будет биться за тебя насмерть. А если ты будешь в порядке, то буду в порядке и я. Ведь так? – Теодора с любовью посмотрела на свою сестру.

Мароция улыбнулась ей в ответ, но мгновение спустя её лицо вновь приняло озабоченный вид.

– Ты всё говоришь правильно, сестра моя.

– Давай сегодня же позовём к нам кого-нибудь из римлян. Пригласи Льва, он настолько страстен, что я, наблюдая за вами, всё время жутко завидую.

– Он на днях стал кардиналом, Теодора.

– Да, и с каких пор тебе это стало мешать?

Мароция с укоризной взглянула на сестру.

– Прости, прости, – заспешила Теодора, – я не хотела тебя обидеть.

– Ты меня вовсе не обидела, сестра, но всё же следи за своими словами, ибо подобное легкомыслие может быть использовано против нас. Кого же ты думаешь пригласить к себе? – Мароция перевела разговор в любимое для своей сестры русло.

– Ну-у-у, – Теодора с кокетливым смущением повела белоснежными плечиками, – недавно я пригласила к себе некоего Константина, он служит у тебя в замке Ангела и настолько хорош собой…

– Дорифора Константина? Что за неуёмное влечение у тебя, сестра, ко всяким плебеям?

– В них сила и ярость природы в своём первозданном виде. Им всю жизнь приходится биться за кусок хлеба, тогда как прочим он достаётся уже при их рождении.

Мароция пожала плечами.

– Теодора, вам уже тридцать лет, пора бы становиться разборчивее.

Теодора обиженно поджала губки. Время от времени ей приходилось слышать от сестры и матери подобные упрёки в легкомыслии. Чтобы скрыть обиду, она вновь с головой опустилась в воду.

– Вам уже тридцать лет, и вот уже почти четыре года, как вы вдова несчастного сенатора Грациана, сгубившего себя вином, – услышала она в следующий миг, – и вы с тех пор и по сей день не замужем. Почему? Вы никогда не задумывались об этом? Ведь недостатка в поклонниках у вас нет и не было.

Лицо Теодоры передёрнуло болезненной гримасой.

– Наши родители настолько увлеклись поиском подходящей для меня партии, что, похоже, перехитрили самих себя.

– Надо принимать более активное участие в своей собственной судьбе, Теодора.

Теодора отплыла на противоположный край купели, вылезла на её край и зло взглянула на сестру.

– Вам хорошо известно, Мароция, что после смерти Грациана наша мать пыталась устроить мою судьбу при аргосском дворе и вела переговоры с молодыми князьями германских земель.

– Из этого ничего не вышло. Вы были неинтересны им, сестра.

– Мою руку просили комит Александр и барон Кресченций, причём последний аж трижды.

– Их предложения наша мать отвергла. Почему?

– Потому что, по её мнению, я заслуживала лучшей участи.

– В этом я с ней согласна.

– А я нет. Кресченций оказал нам немалые услуги, он деятелен и храбр.

– И потому он будет надёжным и уважаемым вассалом у сильного господина, но самим господином ему быть не суждено.

Теодора в ответ только вздохнула. Мароция умышленно давила на самые больные места.

– А что теперь, сестра?

– А теперь мне уже тридцать, и для перспективного брака я опоздала лет на десять, а то и больше.