Кирие Элейсон. Книга 4. Копье Лонгина - стр. 33
– Освободить для вас?
– Именно так, государь.
– Разве отвечает сын за отца своего? Разве не сказано в книге Господа: «сын не понесет вины отца и отец не понесет вины сына»27?
– Как приятно слышать слова Священного Писания из ваших медоточивых уст, как славно, что император римлян не понаслышке знает Библию. Но я и не призываю вас карать Фламберта, сына Гуго, пусть живет с миром и молится за отца своего. Подальше от Милана.
– Мне кажется, гордость и наглость возымели верх в душе вашей! Хотя, чему я удивляюсь? Ведь я разговариваю с человеком, успевшим за последние два года трижды переметнуться из одного лагеря в другой! Да что там «за два года», вы во время уже сегодняшнего разговора пообещали свое войско и мне, и Рудольфу. Не своей смертью вы умрете, ваше преподобие!
– Не спешите приходить в ярость, государь. Ярость во все времена плохой советник. К тому же вы не дослушали меня.
Беренгарий кивнул головой, приказывая говорить далее.
– Под рукой Рудольфа здесь почти две тысячи храбрых воинов.
– Я это успел заметить.
– Но арьергард его армии составляет корпус города Пьяченцы. Пьяченца готова будет сей же час оставить поле битвы на ваше торжество и вашу победу! Разумеется, если просьба моя будет услышана.
Беренгарий с изменившимся лицом отошел от продолжавшего ухмыляться епископа. Он медленно побрел вдоль поля, чувствуя, что ему предстоит сделать нелегкий выбор. На мгновение он оглянулся на епископа, который оставался на месте и не следовал за ним.
– Но ведь это будет нарушением правил Церкви, если вы, епископ Пьяченцы, станете епископом Милана!
– Полноте, ваше высочество. За вами папа Иоанн, который в свое время успешно перескакивал с болонской кафедры на равеннскую, а затем и вовсе на римскую. Еще одно маленькое отступление не нарушит устои Церкви и не утяжелит сильно грехи Иоанна!
Беренгарий покачал головой и побрел дальше. Епископ остался ждать его решения. Соблазн был чудовищно велик. Предательство Пьяченцы почти наверняка обещало победу его войску – это главное. Обстоятельства убийства императора Ламберта, пусть Беренгарий нисколечко в этом замешан не был, сложились таким причудливым образом, будто действиями преступников кто-то и в самом деле управлял, а он, Беренгарий, при этом оказался в итоге главным бенефициаром случившегося, и теперь остаток своих дней может провести в бесплодных оправданиях или бессмысленных гонениях на клеветников, а имя его впоследствии получит проклятие безжалостных потомков. Наконец, сын Гуго, архиепископ Милана Фламберт, уже давно не пользовался симпатией императора, будучи не раз уличенным в симонии, что и стало причиной того, что Беренгарий, с трудом согласившийся на его назначение архиепископом, обязал Фламберта заплатить солидный выкуп, который он, кстати, пока почему-то не торопится внести.
Двадцать лет назад, когда Беренгарий очертя голову гонялся за европейскими коронами, он, оказавшись в подобной ситуации, не тратил бы время на размышления и принял бы предложение епископа. Десять лет назад возможно тоже согласился бы. Но сейчас, когда богобоязненному императору оставалось сравнительно немного времени до момента своего явления пред Господом, когда его голова уже увенчана вожделенной короной Августа, принесшей ему на самом деле больше горя, нежели радости, сейчас мудрый пожилой правитель медлил с ответом, ибо сиюминутные цели для него уже давно померкли перед желанием справедливым правлением своим очистить свою душу от грехов прошлых лет. Достойную ли службу сослужит он Творцу, если заменит одного подлеца в сутане на другого, еще более подлого, и даст ему понять, что страшится сообщенных ему сведений? Достойно ли он поступит как рыцарь, если, договорившись с соперником своим о честной битве, воспользуется услугами Иуды среди соратников его? Ведь если они с Рудольфом сейчас заклинают Господа стать для них сегодня судьей на поле брани, как будет выглядеть он, явившись на этот суд бесчестным? Как поступил бы, царство ему Небесное, благородный Ламберт на его месте, если бы его предатель-слуга проник бы к нему с подобным предложением?