Кира и шейх - стр. 21
И засовываю сейчас, старательно делая вид, что я не слышу, как меня бестактно обсуждают в третьем лице. Хотя я должна быть счастлива, как удачно всё сложилось. Пока.
– Закуски? – снова прерывает мои беспорядочные мысли мелодичный волшебный голос, и я вижу, как передо мной возникает буквально золотой поднос с крошечными канапе. – Фуа-гра с чёрной икрой и трюфелями к вашему шампанскому, – и с ловкостью заправского официанта стюардесса доливает в мой фужер ещё искрящихся солнцем искр.
– Спасибо, – мямлю я, пока девушка ставит на мой столик фарфоровую тарелку, усыпанную изысканным угощением.
– Меню сегодняшнего ужина, – кладёт она передо мной кусочек дизайнерской бумаги с перечнем блюд.
Интересно, у них где-то здесь же, рядом с кабиной пилота, припрятан принтер и шеф-повар, который готовит самые изысканные блюда под вкусы своего хозяина?
Я отпиваю крошечный глоток, пытаюсь прочувствовать его вкус на языке, на нёбе. Я понимаю, что мне вряд ли выпадет ещё один шанс насладиться таким шампанским на высоте десяти тысяч метров, и пытаюсь запомнить малейшие ощущения. Я беру крошечную корзиночку с самой ароматной лесной земляникой, пропитанной всей сладостью июля, и мои вкусовые сосочки взрываются самой настоящей радугой радости.
Я прикрываю глаза, пытаясь запомнить этот момент на всю жизнь. И загадать желание. Я ведь первый раз пробую эти блюда. Вся моя прежняя жизнь с засиженной мухами клеёнкой на кухне, прокисшим сивушным запахом и заплесневелой плиткой в ванной вдруг отодвигается на расстояние миллиарда световых лет от меня. И я смотрю на нежно розовеющие, как крылья херувимов, облака подо мной в закатном солнце: внизу, на земле, ещё юная ночь, а здесь, в небе – только мягкие коралловые сумерки, и я вдруг понимаю, как это всё прекрасно. И я не хочу пропустить ни малюсенького кусочка этой жизни.
Вставляю наушники и включаю Энрике Иглесиаса. Мой плейлист пестрит самыми попсовыми и лёгкими исполнителями: мне кажется, это моя личная компенсация за всю мою тяжёлую и довольно унылую жизнь. И пока на борту из динамиков ненавязчиво играет какая-то мягкая джазовая композиция, у меня в ушах рыдает о своей неразделённой любви сладкий красавчик Энрике. По крайне мере я не слышу, о чём там щебечет эта парочка. Я вижу, как Маша постоянно поправляет свой золотистый локон, заводит его за аккуратное мышиное ушко с блестящей в мочке золотой капелькой, как по-настоящему алеют её ненастоящие наливные щёчки, и до меня доходит, как она хочет понравиться Малаку. Чёрт возьми, да она в лепёшку перед ним расшибается! И я даже со своего кресла отчётливо могу разглядеть, что она не играет на это раз. По правде говоря, актриса она – полный отстой, что уж там и говорить.
Да пусть занимаются, чем хотят, в конце концов. С чего я вообще взяла, что этот роскошный красавчик шейх, у которого, по всей видимости, в каждой стране по десятку таких актрисулек и топ-моделек, имеет на меня какие-то виды? Я ведь на самом деле просто отличный работник, который очень хорошо разбирается в оборудовании компании. И я с ходу ответила на вопрос на совещании, в котором плавали мои же коллеги. Вот он меня и заприметил. А что тут такого? Смышлёные работники всем нужны. Почему я так себя не ценю?! И со своим частично реабилитированным эго я начинаю изучать меню. Валованы с осетром и персиком. Седло ягнёнка с соусом из морошки. Фирменный десерт от шефа. Я буду всё.