Кинжал для левой руки - стр. 31
Часть вторая. «Зимний» в октябре
Петроград. Сумерки, вечер и ночь 25 октября 1917 года
Весь день глаза у Ирины Васильевны Грессер были на мокром месте. Прочитав записку, придавленную обручальным кольцом, наслушавшись Стешиных рассказов про то, как Николай Михайлович прятал в карман «левольверт», наконец, потеряв голову от собственных предположений и догадок – свежи были еще и кронштадские страхи, – Ирина Васильевна перед самым полдником бессильно опустилась на полусобранные дорожные баулы.
– Стеша, Стешенька, беги за доктором, – крикнула Надин, выискивая в аптечке флакон с нюхательной солью.
– Вы ей в лицо пырснете! – уговаривала Стеша. – Вы ей водой пырсните, она отойдет.
– Да, беги же ты за Марк Исаичем! – умоляла Надин, расшвыривая склянки. – Он дома сейчас. Пожалуйста.
– Нету их дома! – упорствовала Стеша. – У них свет в окнах не горит.
– Тогда вызови карету «скорой помощи»!
– Не надо «скорую», – слабо помахала рукой Ирина Васильевна.
– Наденька, голубчик, сбегай за папой на службу. Чует мое сердце – он там. Позови его… Скажи, чтобы оставил все свои фантазии и шел домой. Умоляю. Он послушает только тебя.
Надин накинула приготовленный в дорогу сак-манто с дождевой пелеринкой и бросилась к дверям.
– Ради Бога – будь осторожна, – крикнула вдогонку мать, приподнимаясь с пухлого портпледа. – Возьми извозчика, сколько бы не заломил. У тебя есть деньги?!
– Есть! – донеслось уже с лестницы.
«Какой там извозчик! – думала Надин, стремясь по Английской набережной. – Тут до адмиралтейства – рукой подать…»
От ветра с моросью сразу же развились и прилипли к вискам накрученные перед обедом пряди-спиральки.
С казенных пристаней, громоздившихся по левое плечо, кричали ей что-то задиристо-ухарское подгулявшие матросы. Благо ветер сносил их крики; Надин слов не разбирала, держась подальше от парапета, она полубежала навстречу золоченому шпицу.
В Адмиралтейство ее не впустили, матросы с красными повязками, перекрывшие парадный вход, и без того взбудораженные, при виде барышни оживились еще больше.
– Вы, мамзель, лучше к нам на пароход приходите!.. А тут делать нечего… Закрыто заведение… Кто тут у вас, женишок что ль? Ах, папенька… Домой, домой идите!.. А то у нас тут женихи горячие… Без попа окрутят…
Надин отошла в скверик к памятнику Пржевальскому и, глядя на мокро блестевшие горбы бронзовых верблюдов – старых добрых знакомцев еще по детским прогулкам, – стала думать, как быть дальше.
– Господи, Надин! Что вы тут делаете? – окликнул ее офицер в черном дождевике. – Да вы меня забыли! Дитрих Иван Иванович. Мы с вашим папенькой коллеги.
– А где он? Я за ним пришла. Там мама слегла…
Дитрих стряхнул с козырька натекшие капли.
– Полагаю, что Николай Михайлович сейчас в Зимнем… Он искал Вердеревского, а он сейчас там, на заседании Правительства… Идемте, я вас провожу… Скорее всего, он там… Мне к министру надо, и Николая Михайловича найдем… У нас тут ужас что творится. Адмиралтейство захватили. Еле выбрался…
Так под скороговорку своего провожатого Надин вышла к Дворцовой площади. С поленниц, сложенных перед Дворцом, густо веяло сырой берестой.
– Куда? – заступили им путь трое юнкеров в волглых тяжелых шинелях.
– К морскому министру на доклад. – Дитрих показал адмиралтейский пропуск.
– А барышня? – хмуро осведомился портупей-юнкер.