КГБ против СССР. 17 мгновений измены - стр. 5
Понимая, что КГБ СССР имеет претензию на всемирный охват, Н.С. Хрущев сокращал его оперативное поле в социалистических странах под предлогом: «если мне нужно, то Гомулка (руководитель Польши) сразу это сообщит». В связи со всем этим неизбежно возникает вопрос: а не был ли вообще КГБ первенцем глобализации? И тут в отношении главной политической спецслужбы СССР мы даем положительный ответ: ведь именно КГБ охватил весь мир своими щупальцами, превратился в космополитическую организацию, занялся своими темными делишками в ущерб продекларированному делу по охране безопасности СССР.
Итак, в какое-то время появилось несколько иное, чем традиционное, качество спецслужб. По своим возможностям они стали превосходить уровень необходимости для государства. И вся эта глобализационная мощь КГБ со временем была направлена только на удовлетворение личных запросов части его руководства и тех вождей СССР, с кем приходилось считаться. Так СССР стал со временем не государством, имевшим спецслужбы, а спецслужбой, имевшей свое государство. Структура КГБ стала богаче, чем любая другая структура спецслужб мира. Она занималась функциями, свойственными не спецслужбе, а всему государству в целом. Когда придет время, то об этом скажут не таясь, а открыто, с вызовом: «КГБ брал на себя в какой-то мере функции других государственных и общественных органов» (1.5. С. 3). С тех пор они усложнились и структурно. Они дополнились другими организациями и институтами власти в общей подсистеме национальной безопасности.
Без них уже не обходится ни одно знаменательное событие. Взять хотя бы российскую революцию в начале ХХ века. Конечно же, сами по себе слабоструктурированные политические партии не могут восприниматься в целом как организации, близкие к государственным механизмам, но они содержат в себе структуры, подобные разведке. Примерами могут быть Боевая организация партии эсеров во главе с Е. Азефом и Б. Савинковым; в этой же партии состоял и В.Л. Бурцев, чью деятельность по выявлению провокаторов можно отнести к контрразведывательной функции.
Даже после войны Великий Сталин вспоминал, что у большевиков был чрезвычайно ловкий человек по кличке «Профессор», от которого руководство РСДРП(б) узнавало планы и меньшевиков, и эсеров, и царской охранки (1.6. С. 75); «В разведке иметь агентов с большим культурным кругозором – профессоров (во времена подполья послали человека во Францию, чтобы разобраться с положением дел в меньшевистских организациях, и он один сделал больше, чем десяток других)» (84. С. 345).
И, наконец, в самый ответственный момент, в 1917 г., большевикам помогает первая советская спецслужба – Nachrichten Bureau – 4 немецких офицера: м-ры Любертц «Агасфер», фон Бельке «Шатт», Байермейстер «Бэр» и л-нт Гартвиг «Генрих», которые не только участвовали в перевороте, но и в течении года удерживали новую власть (1.7, 1.8. С. 34–35). Дадим справку, что кроме ВЧК к первым из советских спецслужб принадлежат: Военно-Революционный Комитет, Отдел борьбы с контрреволюцией ВЦИК, бронеотряд, подчиняющийся лично Я.М. Свердлову, комиссары 75-й комнаты во главе с В.Д. Бонч-Бруевичем[1] и Оперативно-поисковый отдел аппарата ЦК РКП (б). И такое совпадение неудивительно потому, что природа, цели и задачи любых конспиративных, в том чиле революционных и разведывательных структур однотипны. И те, и другие конспиративны. А уж политиков, называемых «профессиональными революционерами», в 1917 г. в России был избыток. Именно они и наполнили собой эти структуры.