Кексбург 2049 - стр. 3
Алина, отчаянно прячась под одеялом, простонала сквозь смех:
– Господи… Я назвала тебя в честь героя «Танцора диско», и теперь каждое утро у меня в спальне пляски.
– Ты ничего не понимаешь! – возмутился Джимми, подпрыгивая, словно резиновый мячик. – Это не пляски, это священное искусство – танец лепестков лотоса!
Тем временем из гостиной донёсся холодно-царственный голос Мишель:
– Это возмутительно! В цивилизованных странах собакам подают завтрак на серебряных подносах. А у нас? Ни устриц, ни круассанов! Где элементарный сервис?
– Да какие устрицы и круассаны в 2049? – возмутилась Алина, вылезая из-под одеяла.
– Лучше креветки! – с азартом подхватил Джимми. – Артист не может танцевать на пустой желудок. Настоящий артист обязан завтракать изысканно! Разве великий Радж Капур ел унылую гречку? Нет! Он ел бы креветки в соусе карри!
– Ты шпиц, а не Радж Капур, – устало напомнила Алина, наливая себе чашку крепкого, ароматного кофе.
– Круассаны, – обиженно протянула Мишель и надулась, как воздушный шарик. – И точка.
Алина села за стол и прошептала в пространство:
– 2049 год… У кого-то роботы убирают квартиры, у кого-то такси летают в неоновых небесах… А у меня…
«Бубнилка» в этот момент тревожно мигнула красным глазком и металлическим голосом вынесла вердикт:
– Внимание! Конфликт интересов. Возможен громкий скандал.
И действительно. Боня уже философствовала:
– А вообще, хозяйка, подумай сама. Это ведь честная сделка? Ты кормишь нас курочкой – мы помогаем тебе ловить преступников. Всё по справедливости!
– Справедливости?! – возмутилась Мишель, вознося хвост, словно королевское знамя. – Французскую собаку лишают круассанов и заменяют их на кашу? Это же нарушение элементарных собачьих прав! Где… позвольте узнать, кофе с пенкой? Где хотя бы кусочек камамбера?
Девушка окинула взглядом весь этот утренний балаган и сдалась:
– Всё. Сегодня у нас завтрак демократии: овсянка с курицей для Бони, креветки для Джимми и… ну вот, Мишель, держи бекон и половину моей булочки. Представь, что это круассан.
Мишель театрально закатила глаза и трагически вздохнула:
– Mon dieu… Это не круассан. Это оскорбление моей парижской души.
Алина усмехнулась, глядя на её надутую мордочку, и подумала: «Освоилась… капризничает… а ведь я помню её совсем другой».
– Как ты решилась завести три собаки? – однажды поинтересовался её друг Федот.
– Не планировала я заводить третью собаку!
– А как она появилась?
– Дело было так: вечером идём с Боней по парку. Ветер гоняет листья, фонари моргают так, будто у них эпилепсия. И тут вижу – под скамейкой – дрожит рыжий комочек – шпиц. Каждый шорох – вздрагивает, как будто за ней налоговая гонится.
– Забитая, значит? – мягко уточнил он.
– Угу. Пугливая была страшно. Таращится на лягушку в траве так, будто собирается её съесть. Лягушка, между прочим, таращилась в ответ – с тем же планом, но с другой стороны пищевой цепочки.
– Француженка! – захохотал Федот. – Мадемуазель! Кличка Мишель ей подходит.
– Взяла я собачку на руки. Та прижалась так трогательно, что моё сердце растаяло быстрее, чем мороженое в маршрутке.
– А как же «Бубнилка»? Не помогла узнать, кто хозяин?
– Нет. Мишель наотрез отказалась сообщать. Объявления я, конечно, дала: «Найден шпиц – рыжая француженка с характером». Но неделя прошла, вторая – никто не позвонил. Зато Мишель уже освоила диван, тапки и холодильник. Особенно холодильник. Теперь охраняет его, как Лувр.