Казус мнимого величия - стр. 13
− Это можно назвать курьёзом, который, впрочем, уже стал иркутской историей и достопримечательностью.
А дело было так.
Отправили в столицу описание герба с указанием, что бабр держит в зубах соболя, а местные писари…, о, Господи! Сколько от этого сонного сословия приходится терпеть! − воскликнул губернатор, − слово «бабр» по незнанию обозначили как «бобр». А столичный художник так и нарисовал герб по описанию: то ли бобра изобразил, то ли неведомого миру зверя, ибо на тигра этот зверь точно не похож. На моё мнение так, что не похож он и на бобра. А уж после утверждения изображения герба что-то в нём менять не решились. Вот так и вышло − как бы бабр, но то ли тигр, то ли какой другой страшный зверь.
− Да, странная вышла история. Но она вполне наша − российская. Столько нелепиц порой происходит. Вот сказывали, как-то писари кляксу выводили в списках полка на награждение и вписали по ошибке нелепую фамилию человека, который в полку не служил вовсе. Фамилия эта – Киже, что изначально должно было означать: «Иже с ним», то есть и другие по списку также. Так знаете?! Не только наградили новоявленного Киже, так ещё и к следующему чину его представили. А как стали искать − найти не могут молодца! Нет такого человека! Давай рядить, куда награду девать и чин новый, − с улыбкой рассказал известную в армейских кругах историю Николай Резанов.
− Вот как! Забавно! Бумага всё стерпит, и сказано верно: «То, что написано на бумаге, топором не вырубить», − поддержал тему губернатор и продолжил:
− Остановились-то у отца? Хорошо, что закрыли дело о растрате денег. Сумма там небольшая, и как он так неаккуратно всё сделал, что всплыло и пошло гулять по судам и канцеляриям. Он уж и деньги вернул потраченные, а бумаги так и ходили без конца. Ну, теперь будет у него право вернуться к семье, − сменил тему разговора губернатор.
− Разрешите откланяться, Иван Альфредович, сегодня у меня ещё встреча с купцами. Нужно идти, − стал прощаться Николай Резанов, отметив, что взгляд Пиля, после слов об отце, в его сторону стал как будто более пристальным и колючим.
− Знает, видимо, об истории с монетами, приключившейся со мной, − мелькнула мысль в голове посланника.
От этого на душе стало неспокойно.
Губернатор, тем не менее, закивал головой, давая согласие на окончание встречи.
Николай встал и, откланявшись, вышел.
Обед у Шелихова выдался знатным. Собрались все компаньоны хозяина в делах торговых, коих было человек десять, а встречала гостей хозяйка Наталья Алексеевна, молодая ещё, свежая, с восточной яркостью во внешности. Ходили слухи, что бабка Натальи происхождением была из Страны Утренней Свежести − Кореи − и жила то ли у курильских айнов, то ли у гиляков пленницей. Айнов русские купцы прозывали «лохматыми» из-за характерных неухоженных, богатых растительностью голов и мнения, что всё тело у них также покрыто густой шерстью.
От лохматых-айнов Натальина бабушка была вывезена Никифором Трапезниковым и стала женой сибирского купца. Наталья от бабушки унаследовала немного раскосые тёмные глаза, восточный овал лица и смоляные густые косы.
Стол отличало изобилие сибирских продуктов: тут и разная байкальская рыба − сиг да нежный омуль с осетром во главе, и соления-копчения, и всяческая иная стряпня – пироги да расстегаи.