Кавалергард. Война ва-банк - стр. 22
Убитого часового тем временем споро раздели и, привязав веревку к ноге, спустили за борт. Юнец, морщась от вонючей одежды, споро переоделся и принялся расхаживать по палубе. Двое старших тем временем неслышными тенями скользнули вглубь корабля.
Несколько минут для диверсанта-часового показались вечностью, но вот старшие выскользнули из недр судна…
– Сбрасывай одежку свою, – шепотом приказал Игнат юнцу, – да по веревке за борт.
– Да я и так, тут невысоко…
Бац!
– Дурень! Невысоко ему… Нам плеск не нужон, а то насторожатся раньше времени.
– А вы это… – не унимался юнец, споро сбрасывая одежку с натертого жиром тела, – в пороховую камору, да?
Опытные диверсанты переглянулись со смешками…
– Ну, Федот, и племяш у тебя – говорливый, – еле слышно проговорил Игнат, – да дурной. В камору! Там часовые стоят, да всерьез. Нет, мы просто огоньку им подбросили.
Говоря это, мужчины по очереди спустились по веревке с борта корабля и отплыли на пару сотен сажень в сторону моря. Там их встретила шлюпка с опытными гребцами, умеющими грести не только споро, но и бесшумно.
– Нормально, Ясень, – выдохнул Игнат, переваливаясь через борт, – разгорится, да не в одном месте.
И правда, шлюпка не успела отойти на полмили, как на «Владыке моря» разгорелся сильный пожар. Потушить его удалось, но в ближайшую неделю выйти из порта судно точно не сможет.
Судно повреждено и в течение нескольких дней или недель не сможет принимать участие в боях? Ну и достаточно – все равно судьба Померании будет решаться на суше.
Наконец все было готово и переправа началась. Несколько сот кораблей и корабликов, среди которых было немало даже рыбацких шхун, отправились в плавание. Конец января на Балтике – время для такого путешествия далеко не идеальное, и к моменту прибытия в Штральзунд большая часть солдат нуждалась в отдыхе.
– Кха! Кха-кха!
– Матерь божия, наконец-то земля.
– Кхе!
– Вилли, мы на суше!
– Пчхи!
– Шнапса на травах, Васятка, шнапса! Первейшее дело от хвори! Ну и в баню!
– Кхе!
– Пчхи!
Сочетание сильного и крайне неприятного волнения на море в течение нескольких дней с постоянным холодом и сыростью сделало свое дело… Мало того, войска прибывали не сразу, а в течение двух дней: некоторые суда оказались слишком тихоходными.
Штральзунд готовился к осаде, и горожане были настроены крайне решительно…
– Они не сразу решили воевать, – сказала Наталья, положив голову мужу на грудь (соскучились, да), – вроде как соседи же и если бы армия вторжения вела себя нормально… А так – напугались. Некоторые городки сдавались, так наемники с юнкерами вели себя хуже турок во время погрома христиан.
– А с чего такое странное поведение?
– Да наемников не смогли удержать в узде, а за ними и юнкера. Последние, правда, пытались обставлять все законно, дескать, они не признают введенные тобой законы и потому… Ну ты знаешь, как там у них – вплоть до права первой ночи, да еще и с «компенсацией» за несколько лет, и плевать, что это вообще другое государство.
Войска недолго приходили в себя, и через три дня, отойдя от морской болезни и вылечив простуду ударными дозами глинтвейна и умеренными шнапса, войска Рюгена двинулись навстречу противнику. Догнать удалось только возле Грайфсвальда.
Оба войска были настроены решительно. Померанский рассчитывал на профессионализм своих вояк и более качественный офицерский состав, мекленбуржцы же имели колоссальное преимущество в кавалерии – те самые юнкера-охотники. Да и так, откровенно говоря, солдаты у противника были далеко не из худших – немцы есть немцы, а войны здесь велись практически постоянно. Другое дело – дисциплина, ведь объединив под одним командованием «нормальных» военных, наемников и своевольных дворян, получилось как в басне – с раком, лебедем и щукой.